Хочу женщину в Ницце - [85]

Корилла прикрыла глаза, и Алехан увидел, как слезы побежали по ее смуглым щекам. Её голос от волнения стал немного хриплым, и она тихо вымолвила:

– Послушай, как же все-таки брат твой спасся в этом кровавом месиве? – тут поэтесса перекрестилась.

Орлов бросил утомленный взгляд на Кориллу и тоже перекрестился. Она увидела, как по мгновенно осунувшемуся от тяжких воспоминаний лицу графа тоже текли слезы, но сам он их просто не замечал.

– Воистину повезло тогда моему Дунайке, просто повезло! Знать божьей милостью, никак не меньше, – Алехан потряс головой и снова перекрестился. – Всё это случилось в момент моего душевного торжества. Я хорошо видел, что турки прекратили сопротивление и стали сдаваться. Виктория была так близка!… Как выяснилось после боя, снять с горящего «Евстафия» перед взрывом удалось немногих: Спиридова с сыном, брата моего, капитана Круза, одного кирасира и, кажется, ещё артиллерийского офицера. Может, ещё кого успели спасти, но мне тогда не доложили. Сперва Спиридовы с Федором перешли на пакетбот «Почтальон», а Круз даже попытался отбуксировать шлюпками наш корабль от «Реал-Мустафы» и залить водой крюйт-камеру, но всё оказалось напрасной работой. Как сам Круз остался в живых после адского взрыва, для нас всех осталось загадкой. Был он весь изранен и обожжен. Его подобрали после боя на нашем гребном судне – капитан держался на обломке мачты. Вскоре после взрыва «Евстафия» та же участь постигла и «Реал-Мустафу». Я сперва хотел идти на помощь, но, увидев с палубы, что произошло, приказал остановиться.

– Много людей погибло? – потрясенная, Корилла закрыла лицо руками.

– Мария, ну, как ты думаешь? – Алехан отвёл взгляд от побледневшего лица поэтессы и посмотрел в потолок. – Вся верхняя часть «Евстафия» просто взлетела на воздух вместе с музыкантами и, кстати сказать, с огромной суммой денег, что были у Спиридова на сохранении для чрезвычайных нужд, почти пятьсот тысяч золотом!

Не обратив внимания на последние слова графа, Корилла дрожащим голосом повторила свой вопрос.

– А людей сколько погибло?

Орлов посмотрел на Кориллу, сомневаясь, стоит ли пугать впечатлительную женщину подробностями, но все же ответил:

– Да, почитай, вся команда «Евстафия». Это значит, 22 офицера и 598 нижних чинов. У турок никто не считал, но команда у них была под целую тысячу.

– Теперь, граф, я понимаю, каково тебе было смотреть на картины Хаккерта и делать ему замечания. В момент твоего триумфа, когда сердце поет, вдруг раздается страшный взрыв… Нет никакого триумфа, и брата тоже нет!

– Рад я, Мария – чуешь, что на сердце моем было. Значит, не зря я терзал тебя своим долгим и невеселым рассказом. Ну, уж теперь представь себе картину после боя, когда турки, завидев взрыв своего флагмана, стали спешно рубить якорные канаты и отступили в местечко под названием Чесма, а мы на веслах принялись среди мертвых разыскивать своих. Заметь погода стояла прекрасная, ветра почти не было, а тут такое: на кораблях болтаются клочьями рваные паруса, ванты свисают за борт, реи перекошены. Наконец оружейный дым рассеялся. Два часа пополудни, синее безоблачное небо, солнце пылает, а на воде пепел и обгорелые трупы…Страшная фантасмагория.

– А кроме погибших на «Евстафии» у вас, наверняка, были другие потери?

– Да были, но только 16 человек убитыми на всех наших кораблях.

– Странно, что так мало, такой горячий был бой!

– Мы тоже были этому немало удивлены, но, разобравшись, поняли, в чем главная ошибка турок. Они неумело расставили свои орудия на кораблях, установив наводку слишком высоко, и били в основном по рангоутам, повреждая мачты, реи и снасти. У меня на «Трех Иерархах», например, когда мы стояли на расстоянии менее одного кабельтова от турок, был только один раненый, а в каждую из нижних мачт попало аккурат по два ядра, но были перебиты почти все ванты, как у грот-, так и у фок-мачты. У других наших кораблей – почти тоже самое. Такое редко, но случается. Не иначе, фортуна ворожила и нам благоволила. Видно, Бог был с нами.

Корилла улыбнулась, пораженная.

– Дивен Бог в чудесах своих! А когда же тогда была Чесма?

– Через один день только всё и приключилось. Корабли наши имели большие повреждения, сразу начались ремонтные работы. Вечером, часов в шесть, я послал Грейга на корабле «Гром» с целью разведки турецкого флота. Грейг установил, что устье Чесменской бухты настолько узко, что через него могут пройти только три корабля, да и то с трудом. Выходит, турки сами себя заточили в Чесменский мешок, и, чтобы они оттуда не выбрались, со следующего утра два наших корабля и пакетбот открыли заградительный огонь, блокируя выход из бухты. В результате обсуждения совет флагманов принял решение атаковать турка ночью, используя брандеры.

– А в ваш совет входил Федор?

– Нет, Дунайки не было, он отрапортовался больным. К нам кроме адмиралов присоединились только Долгоруков и Ганнибал. Сам я по прихоти своей не смел поставить себя в ряд со Спиридовым и Грейгом. Я генерал-поручик, а не адмирал. Я лишь старался не мешать принимать решения и был готов взять на себя любую ответственность за возможное поражение нашей эскадры. Я даже не знал, где в случае беды будем чиниться и отдыхать. Прочной базы в Архипелаге у нас не было. Порт Ауза, что на Паросе, – Алехан махнул рукой в сторону поэтессы, как будто она пыталась возражать, – разве там было, где разместить такой флот как наш?