Хочу женщину в Ницце - [64]

– Есть у меня конфиденции, что у них скверная корабельная артиллерия, неповоротливость, малая устойчивость кораблей из-за высоких бортов. Но главное, Дунайка, французы не сумеют изменить худые порядки в турецком флоте, где капитаном становится не тот, кто более достоин своими навыками и опытом, а кто больше заплатит капитан-паше.

– Откуда такие конфиденции?

– Матушка нашла людей, которые служат в окружении барона Тотта – главного французского агента в Турции. Французские инженеры и офицеры, которые понаехали в Порту, трудятся там по мере сил, но не всё у них ладится.

– Будто у нас на лад дело пошло! У нас даже порох содержит столько примесей, что не горит!

– Матушка грозится всё поправить. А там, глядишь, и англичане слово свое сдержат, да подсобят нам, как обещано было. Много людей от них к нам на работу на корабли наши готовы приехать.

Февральским утром 1769 года в Ливорно было сыро и ветрено. Море штормило, и в порту было малолюдно. Всегда прозрачный воздух Тосканы был в тот день почти белым, будто в предгорьях Апеннин жгли костры. Оттого, должно быть, в роскошном палаццо Орловых горели свечи. Федор поднялся в покои старшего брата и прислушался к его тяжелому сбивчивому дыханию. Из просторного коридора было видно, как здоровенный детина, держась за притолоку двери, то и дело поднимался на руках и долго качался, как маятник.

– Гляжу, нынче ты, Алешка, пробудился ранёхонько, – Фёдор обнял брата, приветствуя его после недельной разлуки.

– Я, Дунайка, пробудился аж затемно. Спина снова донимала судорогами и ныла всю ночь напролет. Так я на море ходил, думал, авось полегчает. Немецкие доктора советовали холодной водой обливаться. Так я вот что выдумал: вошел в море, стал лицом к берегу и, опершись на шест, дал волю морю обкатывать поясницу волнами. Вроде стало легче.

– Вода-то ледяная, кабы хуже не стало, не застудился бы.

Алехан слушал его и живо растирался полотенцем. Повернувшись к брату красной от прилива крови спиной, он взял со стола бумагу и, посмотрев на того вполоборота, улыбнулся.

– Читай внимательно, Дунайка, его вчера ночью доставили. Рескрипт. Не напрасно мы Гришке с тобой так много бумаг слали. Всё, что просили, братка наш выполнил и матушке нашей растолковать сумел.

Фёдор быстро прочел документ и, довольный, ухмыльнулся брату:

– Выходит, государыня наша самолично подписала рескрипт сей в Петербурге. Ты на дату то смотри – 29 января 1769 года. По нему ты верховное руководство на себя принять должен. Видать и впрямь верит она нам всецело.

– Послушай, братка, каково она пишет: «… охотно соизволяем мы по собственному вашему желанию поручить и вверить вам приготовление, распоряжение и руководство сего подвига». Только вот, как я тебе раньше и говорил, восстание каждого народа порознь не может быть для нас полезным.

– Стало быть, всё, что сделал Каразин в октябре – и взятие Бухареста, и три тысячи восставших, всё напрасно? Зачинать сызнова, что ли придётся?

– Матушка не могла ведать наперед такого скорого успеха от своего эмиссара. Третий месяц минул, как война с Портой объявлена, а мы уже столько наворотили. Все матушкины эмиссары дельными людьми оказались, но потребно не токмо поспешно, сколь совместно едино зачать баталию, и то, как только наш флот подойдет. А что получается? Греки в Морее спустились из своих ущелий, разграбили всё на равнине и опять в своих ущельях поскрывались.

– Алешка, а где государственные грамоты, которые царица сулила спешно передать тебе за печатью и собственноручной подписью?

– Ты про что это забеспокоился, Федор?

– Я про её заверения учесть интересы всех поднявшихся против Порты народов на случай замирения с Портой.

– Бумаги получили, я их отдал в канцелярию. Деньги на первоочередные расходы матушка извещает, что в скором времени переведет.

– Сколько?

– Пока двести тысяч. Думаю, нужды не будет. Остальное на кораблях доставят.

– Важно, Алешка, нам прежде расчет правильный составить по приходу русских эскадр.

– Не время, Дунайка, голову ломать. Ныне предаваться надобно иному – как учинить неприятелю нашему чувствительную диверсию.

– Да мы и так без дела не сидим: агентов разослали, с греческими повстанцами связи наладили, оружие заготавливаем. Так что торговые дела графов Острововых идут складно.

– Полно тебе, Дунайка. Отрадно мне, что матушка наша под видом купцов присылает нам опытных армейских офицеров. Мы их здесь подолгу не задерживаем, купцы наши разъехались по всему Медитеррану. Скажи, как думаешь, скоро ль нас французские шпионы окончательно уличат?

– Боюсь, недолго осталось. Не всё случилось сделать тихостью, как доверяла нам императрица. Но мы дело своё делаем как должно. Переговоры с купцами из Турина насчет оружия, я уверен, пойдут на лад. Туринское купечество с нашими тульскими купцами торговыми связями дорожат и имеют большие доходы. Документы у всех наших агентов справные. Слышь, Алехан, выходит, князь Юрий Владимирович Долгорукий под именем купца первой гильдии Барышникова к нам направлен, видел я по бумагам от Екатерины.

– Знаю, это я матушку просил прислать его ко мне. Нужда в нем невелика, и хоть он мне не по сердцу, он сам просил себя вызвать. Офицер храбрый и строптивый, размер его ума мне неведом, но он желает проявить усердие, живота не жалея. Чего уж там, вакансия на него есть.