Хмурые будни холодной войны. Ее солдаты, прорабы и невольные участники - [88]
Имея информацию об инициированных Москвой структурных реформах ОВД, проведение которых затруднялось из-за особой позиции партийно-государственного руководства коммунистической Румынии (что так же было известно в Тиране), Э. Ходжа интерпретировал происходящее с точки зрения собственных опасений по поводу ослабления албано-китайского взаимодействия. В определенной степени этот факт обусловил активную поддержку албанскими властями военной активности КНР по периметру её границ с СССР, поддержав укрепление войсковых группировок в китайском приграничье. В конце января 1970 г. орган ЦК АПТ газета «Зери и популлит» опубликовала специальную редакционную статью под названием «Политика Китайской Народной Республики по защите Родины и подготовка к войне – правильная революционная политика». В ней СССР обвинялся помимо оккупации Чехословакии в создании угрозы Балканским коммунистическим государствам, проводившим независимый от Москвы курс – Албании, Румынии, и Югославии>28. Данный пассаж был призван подчеркнуть тесную связь советской политики на балканском направлении с дальневосточным театром военных действий, где СССР противостоял КНР. Таким образом акцентировалось ещё раз внимание на важности албано-китайского военно-политического союза, что нашло своё отражение в заявлении о том, что: «Если Китай и Албания, как и всякая другая страна, которая решила до конца защищать достижения революции, свою свободу, и независимость, обращают особое внимание на проблемы обороны и готовятся к любой неожиданности, это не является проявлением страха, нервозности и неуверенности. Укрепление обороноспособности Родины, подготовка народа к тому, чтобы успешно справиться с любой формой агрессии, которую могут развязать враги в ближайшем будущем или в дальнейшем, является составной частью революционной политики государства, неотъемлемым фактором успешного строительства социализма и его гарантией…»>29
Во второй половине февраля 1970 г. глава коммунистического режима Албании приходил к выводу о том, что советская сторона пытается создать некие «смешанные крупные воинские подразделения» в рамках Варшавского пакта «с участием в них контингентов из каждого государства-участника» Варшавского блока, чему противится Румыния. Более того, в порядке предположения, требовавшего уточнения, глава АПТ предполагал возможность размещения этих соединений на советско-китайской границе>30. Вывод, который делался в этой связи, заключался в обвинении Москвы лишить армии государств-членов ОВД национального суверенитета>31. Сочетание реальной информации относительно унификации военно-командной системы в интересах усиления военнополитической консолидации блока под руководством СССР с не соответствовавшими действительности слухами свидетельствовало об обеспокоенности главы коммунистического режима Албании и его определенной растерянности.
Региональный аспект имел особое значение для формулировавшейся главой АПТ оборонной политики. Весной 1970 г. официальная Тирана озвучивала тезис необходимости сотрудничества между Албанией и Югославией, когда, по мнению албанского партийно-государственного руководства, существовала реальная угроза военно-политического давления со стороны СССР>32. Демонстративное смягчение тональности в отношении СФРЮ было предпринято албанской стороной с целью улучшить отношения с Белградом и было обусловлено несколькими причинами, имевшими как мировое, так и региональное измерение. Главными среди них стали: американо-китайские переговоры, свидетельствовавшие о начале нового периода во взаимоотношениях КНР с внешним миром; усиление самостоятельности Румынии на международной арене и внутри Варшавского пакта. Последнее имело большое значение с точки зрения партийно-государственного руководства коммунистической Албании, вновь обратившегося к теме потенциальной военно-политической угрозы Албании, Румынии и Югославии со стороны СССР и выделявшего Софию как наиболее лояльного союзника Москвы. Югославская сторона положительно оценила шаги Тираны и фактически выдвинула предложение «отложить существовавшие противоречия в сторону», что насторожило Э. Ходжу, который был против подобного сближения с Тито, рассматривавшимся как и прежде враждебно главой АПТ>33. Тирана не собиралась менять свою позицию в целом, а была заинтересована в военно-региональном аспекте сотрудничества, имея в виду заинтересованность Белграда в улучшении югославо-албанских отношений, и рассчитывала использовать это в собственных интересах. Более того, на предложение югославской стороны повысить уровень дипломатического представительства до ранга посольства, глава АПТ решил не спешить отвечать, но при этом имел в виду образ действий своего союзника – КНР, руководство которой пошло на подобный шаг, сославшись на то, что таким образом они смогут усилить противоречия между Белградом и Москвой>34. Стремление не торопиться устанавливать более высокий уровень отношений с СФРЮ, как объяснял это сам Э. Ходжа, объяснялось, во-первых, «желанием избежать любой помощи для Тито на международной арене в момент, когда он чувствует, что слабеет»; во-вторых, определялось задачей «не позволить титоизму, даже через этот политический шаг, который для нас является и будет являться формальными, выдвинуть тезис «они были также неправы» и [заявить] о том, что «Албания, в конце концов, урегулировала со мной все вопросы», и, в-третьих, нежеланием дать «возможность титоизму выступать в роли «третьей силы» и заявить «я примирился и с Китаем и с Албанией»
