Хмурые будни холодной войны. Ее солдаты, прорабы и невольные участники - [90]

, включавшего экономическую и военно-техническую тематику. Предоставление помощи Румынии, как полагал глава АПТ и чего он более всего опасался, было способно распространиться и на политическую сферу, а в дальнейшем, имея в виду характер взаимоотношений между Бухарестом и Белградом, привлечение Тито к этому неформальному блоку. Попытки румынской стороны добиться усиления взаимодействия с Тираной, включая как один из элементов этого курса, обмен визитами Э. Ходжи и Н. Чаушеску, оценивались главой АПТ крайне настороженно, и в этом он видел перспективу сужения маневра⁴⁵ на международной арене, так как ему пришлось бы отказаться от использовавшейся идеологически оформленной риторики в отношении румынского партийного руководства и согласиться на понижение своей роли особого партнера, получавшего дивиденды от «политической непредсказуемости». В начале декабря 1970 г. глава АПТ с явным раздражением отмечал новые черты во внешнеполитическом курсе Пекина, главными из которых становилась тактика примирения с США и СССР, активизация китайской дипломатии в Восточной Европе и попытки реализации плана превращения Румынии в объединителя определенных сил в регионе, включая Югославию (которую руководство КНР не хотело бы видеть в подобном качестве по вполне понятным причинам соперничества с ней на международной арене) и Албанию⁴⁶.

За идеологизированными характеристиками действий руководства СФРЮ отчётливо просматривалась очевидная боязнь Э. Ходжи усиления югославских позиций на международной арене в виде комбинации, когда «Тито удачно использует свою «прокитайскую» и «антисоветскую» карту, одним словом, свою старую карту подрыва коммунизма, подрыва советской ревизионистской империи и укрепления так называемой группировки «третьей силы» с американским империализмом»⁴⁷.

Визит американского президента Р. Никсона в Югославию в конце сентября 1970 г. оценивался главой АПТ именно в контексте возможной роли СФРЮ как в мировых, так и региональных делах – Балканского полуострова и Восточного Средиземноморья – не только в международно-политическом, но и военно-стратегическом отношениях. Посещение Белграда главой США рассматривалось Э. Ходжей как элемент военной политики Вашингтона, а его целью являлась «проверка и сохранение готовности американских военно-морских сил в Средиземноморье, воздушных и сухопутных войск на европейских территориях, проверка, помощь и выяснение политических сил, поддерживающих Соединенные Штаты Америки в Европе и их глобальную политику, «предупреждение» (в соответствующих масштабах) советских, Бонна и Франции, рекомендация оказывать больше поддержки Италии, Испании и Югославии, проникновение американцев на африканский континент и нейтрализация и ослабление там советского проникновения». Проводя сравнение возможностей ВМФ США и СССР в Средиземноморье, глава АПТ приходил к выводу об ослаблении советских позиций в регионе⁴⁸. В военно-стратегическом отношении Европа, Средиземноморье и Средний Восток рассматривались Э. Ходжей как основные «огненные центры нынешних противоречий между империалистическими и ревизионистскими державами»⁴⁹. Одновременно он исключительно остро относился к идее сближения с Белградом и негативно реагировал на любые попытки со стороны югославского руководства в этом направлении, включая оборонный аспект, в чём был заинтересован Пекин. Получив информацию о том, что военный атташе СФРЮ в Софии сообщил своему китайскому коллеге о проводимых учениях НАТО и опасных перемещениях греческих вооруженных сил вдоль албано-греческой границы, за которыми внимательно наблюдают в Белграде, Ходжа отмечал в своих записях отсутствие каких-либо передвижений подразделений ВС Греции и делал вывод о стремлении югославской стороны продемонстрировать Пекину свою заботу о безопасности Албании и готовности её защищать⁵⁰.

В складывавшихся условиях активизации внешней политики КНР – главного союзника коммунистической Албании, сменившего непримиримую позицию в отношении США на готовность контактов с ними, а также расширявшиеся связи соседей НРА по региону – Югославии и Румынии с Западным блоком, глава АПТ решил усилить международные позиции коммунистической Албании не только за счёт укрепления албано-китайского союза, но и расширения отношений с отдельными странами Запада, не рассматривавшимися им как непосредственные враги, а также странами Латинской Америки, где были сильны революционные настроения⁵¹. Зарубежные аналитики приходили к выводу о том, что Тирана с большей готовностью шла на установление дипломатических отношений с западными государствами, чем на улучшение связей с так называемыми ревизионистами из числа стран Восточного блока, не говоря об СССР⁵². Попытки последнего вновь пойти на контакты с представителями НРА за рубежом не увенчались успехами в ноябре 1970 г.⁵³

Наметившиеся во внешнеполитических отношениях Албании изменения, вызванные комплексом причин, имевших как международный, так и региональный характер, влияли на темпы формулирования оборонной доктрины НРА на протяжении 1970 г. До конца 60-х гг. политика в области обороны проводилась коммунистическим режимом Албании в рамках подготовки к отражению возможного нападения извне преимущественно средствами и силами регулярной армии. Так, в частности, была разработана концепция использования танковых подразделений в условиях пересеченной местности, сочетавшей горные массивы, узкую береговую линию и изолированные локальные вероятные театры боевых действий. Её автором являлся генерал Абаз Фейзо – командующий бронетанковыми подразделениями. Основную часть танкового парка составили произведенные в КНР и поставленные в 1964–1968 гг. Т-59 – копии советской модели Т-54/55. К 1970 г. ВС НРА насчитывали около 1040 танков, бронетранспортеров и самоходных гаубиц, распределенных по 14 танковым бригадам, каждая из которых включала 3 танковых батальона в количестве 30 танков, самоходные артиллерийские установки и бронетранспортеры, которых могло насчитываться от 100 до 120 машин. С целью обеспечения технического обслуживания и ремонта бронетанковой техники в Тиране был построен ремонтный завод. Особое внимание уделялось албанской стороной дислокации вооруженных сил и возможностям их защиты от внезапного нападения. Прежде всего, это относилось к военно-морским и военно-воздушным силам НРА, портовое и аэродромное базирование которых должно было предусматривать особенности рельефа страны. В этой связи, ставка делалась на использование опыта коммунистической Северной Кореи в деле строительства специальных ангаров в горных массивах с помощью прокладки туннелей. В 1972 г. на заседании Совета обороны произошёл серьезный спор между М. Шеху и Э. Ходжей относительно места строительства военного аэродрома, обеспечивающего поддержку ВМФ страны. Первый из них настаивал на сооружении этого объекта в Малакастре, на юге страны, а глава АПТ, которого поддерживали китайские специалисты – в центре, на север от Тираны и вблизи побережья в долине Гядри, что и было сделано