Хмельницкий. Книга вторая - [129]

Каменецкие гусары и жолнеры не преследовали их. Но во все староства были разосланы гонцы с извещением войск о продвижении казаков. Под Белой Церковью казаков поджидали немецкие рейтары польного гетмана, поставленные в двух местах предполагаемой переправы их через реку Рось.

— И впрямь явились словно к мачехе… — горевал Ганджа. — Хотя бы одного, пусть и реестрового, казака встретить!

— Жди, реестровые казаки помогут, держи карман шире. Да они держатся за короля, как вошь за кожух. Продадут, погибнешь ни за понюшку табаку! Упаси боже нас от встречи с этими христопродавцами… — сердито возразил Вовгур.

Они пробирались по диким местам, обходя селения, где стояли польские жолнеры. Из рассказов хуторян узнали о беспрерывных стычках запорожцев с войсками коронного гетмана. Поражение войск Конецпольского под Киевом восприняли как подбадривающий признак роста силы казачества. А пока что им приходилось туго, они чувствовали себя иноземцами на своей родной земле.

Наконец, после стольких мытарств, их приняли в свое лоно приднепровские казацкие леса!

— Это уже и мои родные места! Отсюда мне пришлось впервые уходить с войском на Днестр… — восхищенно начал Вовгур и умолк.

— Так веди, раз тебе местность знакомая. Мне, молдаванину, тут труднее встретить кого-нибудь из своих, — отозвался Иван Ганджа. — А то совсем пропадем, если не от голода, так от холода.

Их отряд таял, как снег на солнце. Из пятидесяти человек, перешедших у Каменца Прут, осталось только тридцать. Разогнанные каменецкой охраной, утомленные и потерявшие всякую веру, они разбрелись кто куда. Одни направлялись на Брацлав, другие на Умань, в села и лесные хутора.

Назрулла хотел во что бы то ни стало добраться до Чигирина. Напрягая последние силы, он шел, веря в теплую встречу, в окончание неудач.

И вот однажды зимним вечером он с Иваном Ганджой и еще пятью воинами пришли в известные холодноярские леса. Монахини лесного скита, монастыря св.Матрены, увидели, в каком положении находятся эти перемерзшие вооруженные люди. Все жители Приднепровья знали, как преследуют польские войска казаков, угоняя их на Сечь или в леса, где и холодно и голодно. В отрядах казаков становилось все меньше и меньше, они находили приют в селах. Но там их обезоруживали жолнеры. Королевское правительство превращало украинских крестьян и казаков в хлопов, рабов на захваченных ими землях.

— Если направляетесь в Чигирин, то учтите, что там кроме реестровых казаков стоят еще и жолнеры. А недавно прискакали туда и немецкие рейтары. Из Белой Церкви принесло их сюда, прости, пречистая матерь, — говорили монахини, предупреждая казаков.

— Что же нам, матушки-сестры, делать? — тяжело вздохнув, спросили изморенные, озябшие казаки Ганджи.

— Приютить вас, братья, мы не можем. Ежедневно наезжают сюда жолнеры и реестровцы из Чигирина. А вот только что и рейтары наведывались, присматривались, псы, долго принюхивались, прости, пречистая матерь божья. Дадим вам харчей, и отправляйтесь… Только не в Чигирин!

— Лучше уж в Субботов, — поторопилась вторая молодая монашка. — Молодой субботовский хозяин иногда скрывает у себя вашего брата казака. Сам же он служит писарем в чигиринском полку.

3

Богдан не получал большого удовлетворения от службы писарем. Изо дня в день скучать в полку, управлять, приказывать от имени полковника… Нет, не к этому стремится деятельная натура Хмельницкого. Уж лучше пасти табуны коней на просторных чигиринских лугах или поднимать целину. А в свободное время ехать на Днепр и ловить в проруби задыхающихся подо льдом щук… Но нравится тебе эта служба или нет — такова уж твоя казацкая судьба. А отказаться от нее — значит отказаться от своего рода и казацкого звания!

Сегодня Богдан раньше обычного выехал из Чигирина и быстрее помчался в Субботов. «Тороплюсь, чтобы застать сынка бодрствующим? — почти вслух спросил сам себя и улыбнулся. — Эх-хе-хе! Торопимся, летим изо всех сил, и каждый раз все скорее и скорее». Но сегодня не ради сына торопится он домой, убежав, как от горя, от этой писарской работы!

Галопом вскочил в открытые ворота двора. И, словно забыл о сыне, не спешил в дом, помог слуге разнуздать коня.

— В доме все в порядке? — спросил челядинца, стараясь не выдать своего волнения.

— А что может случиться? — вопросом на вопрос ответил челядинец. — Панни Ганна поговорила с казаком, вашим гонцом, улыбнулась и сказала: «Хорошо!» Потом гуляла с сынком, потому что пани Мелашка была занята с девчатами. Тимоша все порывается убежать от матери, чтобы одному поиграть в снегу. Резвый хлопчик!..

Вдруг залаяли дворовые собаки. Хотя Богдан и ждал этого, но вздрогнул и выбежал из конюшни.

— Наконец-то! — произнес, облегченно вздыхая.

В зимних сумерках увидел… вооруженных всадников и так же неожиданно остановился. Не они!

— Эй! — крикнул из-за ворот первый всадник, словно прячась за ними.

Богдан опомнился и направился к воротам. По его лицу трудно было определить — то ли он недоволен, то ли удивлен, то ли разочарован. Любопытство, только деловое любопытство писаря.

— Кого ищете, панове гусары? — спросил, заглушая другой тревожный вопрос: «Неужели Сулима не смог обойти дозоры коронного гетмана?..»