Хмара - [16]

 Я задумался. В словах старого лешего было много правды, а уж про Матрену Тихоновну и говорить нечего. Таких еще поискать. Она уже дважды спасала меня от верной смерти. Нет, даже трижды. А первый раз это случилось, когда я, весь израненный, плелся через лес, спасаясь от преследовавших меня волкодлаков, это она сбила погоню с моего следа. Второй раз излечила мои раны, третий не позволила сварить из меня бульончик. Три раза. Это ж подумать, только и кому я в жизни еще так обязан? Нда...

 Солнце скрылось за горизонтом, темнело, на землю опускались густые сумерки, окутывая лес и примыкающую к нему поляну. Стало свежее. Спустившись в подземное убежище лешего, я улегся на отведенный мне топчан и, утомленный бессонной ночью, тут же уснул, попав в липкие объятья бесконечно продолжающегося сна:

 ... Как ни осторожны были мои шаги, но сидевший на стреме разведчик обернулся, когда до него оставалось еще довольно приличное расстояние. Глаза хоть слегка сонные, но ясные. В них явно бьётся осмысленная жизнь. Значит и врага не прозевает. С тыла-то ему опасаться нечего, с тыла вся группа, но прислушивается. Впереди видит, сзади слышит, хорошо. И кто это у нас? А-а-а контрач, зовут Димка. В Чечне второй раз.В первый заход отпахал свое в пехоте, а это, я вам скажу, ещё то. Это сейчас она (в смысле пехота) прохлаждается, яйца парит, а в начале кампании всю кровь на себе тащила. Как говорится "пехоте кровь, десанту слава".

 -Буди мужиков, собираемся, в восемь выходим, - вот и весь разговор, ни здрасте, ни до свидания, долго лясы точить некогда, мне и самому шмотки собирать надо. Иду к следующей точке, прямо как почтальон Печкин: "Получите... у нас заметка про вашего мальчика". Туман начинает редеть, глядишь и вправду распогодится. Хорошо бы.

 

 Два часа дня. Взмок как мышь. Ещё и шея болит. Солнышко наконец продрало глазки и теперь пялится из-за небольшой тучки на растянувшуюся цепочку разведчиков. Рогоз, идущий впереди, настороженно замер. Не задаваясь вопросом, что он там увидел, резко ухожу вправо и опускаюсь на корточки, готовый в любой момент прыгнуть за валяющееся на дороге бревно. -Уф, свои. Добрались. Теперь в глубь леса, быстрее, топаем, топаем. Правая рука на автомате, левой машу: давай, давай. Живее, мать вашу. Всё. Алданов (он замыкающий) скрылся в кустах. Взмахом руки приветствую Романа - разведчика - контрактника из соседней группы и вслед за Алдановым торопливо растворяюсь в тенистой зелёнке леса. Теперь можно перевести дух и чуть-чуть расслабиться. Три группы вместе - это сила. Садимся обособленно, на дистанции поддержки огнём. Позиция не ахти какая, но вполне приемлемая. Для обороны сгодится. Фланг с востока у нас прикрыт 322 группой, с запада обрыв - не поднимешься, тыл защищён группой Володьки Аясова. Красота! Теперь наше дело сидеть и ждать. Даже не верится, что Б/З закончилось. Ой ли, а кончилось ли? А то с чего бы это наши радисты закопошились... Ага, второй номер шлепает в нашу сторону. Так- так, блокнотик в руках, значит, передали какую-то информацию. Пойду узнаю какую.

 К командиру группы мы с радистом подходим почти одновременно. Ха, как говорится, не ждали, а мы приехали. Действительно приехали... Вот тебе и будем в ПВД. Ни хрена мы там сегодня не будем - пришла вводная: выдвигаться в квадрат Х... У.... Вот ведь незадача: и не то обидно, что Б/З продлили, и на то плевать, что с подошв моих размокших ступней содралась кожа не хуже, чем с той козы, а то, что идти надо назад, туда, откуда причапали, а затем и дальше. Это же надо, пропёрлись столько квадратов и теперь будем наматывать их вспять. М-да. К тому же нашей группе как по блату идти дальше всех, хотя две другие ходили сегодня куда меньше. Где логика? Ладно, приказ есть приказ. Так, где мой рюкзачок?

 -Что, уходим? "Домой"? - это приподнялся мне навстречу Женька Рогозов. Отрицательно качаю головой, огорчать парня не хочется, но...

 -Б/З продлили, - коротко бросаю я и, сделав еще три шага, останавливаюсь, отыскивая взглядом свой рейдовый рюкзачок. Вот он, легонький мой, до двух пудов не дотягивает. Чуть-чуть.

 -Гремучий - вонючий, - Рогоз в сердцах костерит вышестоящее начальство. В чём-то он прав. У большинства бойцов жратвы уже не осталось. Что бы полегче нести, жрачки брали меньше чем на трое суток. Так что запасы кончились почти у всех, что ж, придётся делиться. Я в отличие от Женьки и прочих "вьюношей" все три пайка в рюкзак упихал, да и ел понемногу. На сей день у меня осталось: три банки рыбы, тушняк, две каши и несколько пачек галет. Кстати о пайках: меня мучает смутное подозрение, что на солдатскую тушёнку идет то, что, как говорится "есть противно, а выбросить жалко". Каша отдает привкусом керосина. Галеты и те, хуже чем были раньше. Раньше, (это в доброе советское время), они были плотнее и, на мой взгляд, гораздо вкуснее. Хотя калорий в пайках вполне хватает.

 Бойцы в полголоса матюгаются. Впрочем, по-моему, они давно подозревали, что не может быть все так хорошо. Но одно дело подозревать, а другое дело точно знать, что сегодня вместо теплой баньки и отдыха тебя ждет приличный марш-бросок по пересеченной местности и холодная, бессонная ночь. Сборы недолги, экипировка подогнана и подтянута, рюкзаки взвалены на горбушки. Перестраиваемся в боевой порядок и начинаем выползать на дорогу.