Хмара - [15]

 -Как же Вы, бабушка, ночью-то справились?

 -Потом, потом, - отмахнулась бабка Матрена, выпроваживая меня за дверь. - Ступай, тебе еще до ночи в город попасть надобно, а дорожка неблизкая. Вот через недельку, коль путь будет, заявишься, тогда и поговорим.

 Я согласно кивнул, захватил валяющуюся на пороге сумку и, покинув негостеприимный кров, снова пустился в путь. На этот раз я не шлепал ушами, надеясь, что дорога, мол, выведет. (Да и дороги-то, собственно, никакой не было). А строго выдерживал заданный курс, ориентируясь по солнцу. Как и сказала бабушка Матрена, через пару часов хода я оказался на лесной поляне, посреди которой стоял огромный раскидистый дуб, увитый хмелем. Под его корнями прямо из небольшого земляного холмика торчала кривая труба, из которой шел сизый духовитый дым.

 -Здравствуй, вой!- из-за дуба показался сухонький старичок, державший в руке суковатую палку.

 -Здравствуйте, дедушка! - поздоровался я, с опаской поглядывая на его "тросточку". - Я, извиняюсь, а Вы кто будете?

 -Хочешь сказать, не признал?! Да леший я, леший, не веришь? - дед почесал лысину. - Вот ведь какие все не верящие пошли. А ладно, - он махнул рукой, наклонился и, откинув незаметный для глаза люк в своё убежище, юркнул в его утробу. Что-то там загремело, зашуршало и из-под земли высунулась сперва голова, затем руки, а затем и вся фигура дедка с ног до головы разодетого ни дать- ни взять в точную копию нашего армейского маскировочного костюма. Я едва не расхохотался и, спрятав улыбку, отвернулся в сторону, делая вид, что разглядываю окрестности.

 Леший, кряхтя, наконец-то выбрался на поверхность.

 -Теперь-то веришь?

 Я кивнул головой, по-прежнему едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.

 Леший для порядка немного посетовал на сегодняшнюю молодежь, затем, совсем по-нашему протянув руку, представился:

 -Степаныч, леший.

 -Николай, прапорщик Российской Армии, - в свою очередь отрекомендовался я, пожимая сухонькую, но ещё крепкую ладонь лесного деда.

 -Ждал я тебя. Барсик с утра прибежал, про тебя сказывал. Сестрица моя названная просила до города тебя проводить. Провожу, как не проводить. Хорошего человека завсегда уважить можно.

 -Так я готов, идемте.

 -Ишь ты, расспешился. Сёдни у меня переночуешь, а завтра с утречка в путь и отправимся.

 -Так ведь бабушка Матрена сказала: "Поспеши, к вечеру в город попасть надобно."

 -А я говорю, не гоношись, парень, утро вечера мудренее, до ночи в город всё одно не поспеть. Отдохнешь, сил наберёшься и по дорожке, по дорожке. За ночь враги твои со следа собьются, да и охранные заклинания в силу войдут, глядишь, и проскочим в спокойствии. Ты вот что мне лучше скажи: как тебя угораздило с дороги-то сбиться?

 -Так я шел, шел, а потом дорога кончилась, и только звезда в небе...

 -Кончилась, говоришь?! - дедок задумчиво почесал лысину. - Исчезла, стало быть?! Ха, ха. Ничего просто так даже в волшебном мире не исчезает, на всё своя причина должна быть. Бегал я сегодня на большак, твои следы разыскивал, аккурат Барсик появился - я и побёг. На месте твоя дорога, а следы твои на тропку свернули, да только тропка та -одна видимость. Я враз всё смекнул и Матрене, значится, про энто знать дал. А ужо она своё дело знает, - скинув с себя маскировочные одежды, дедок вновь юркнул в укрытое от посторонних глаз подземное жилище.

 -А раз дорога никуда не исчезала, так что же это было? - глядя вслед лешему я вздохнул и вдруг ощутив себя в этом мире неопытным солдатом - новобранцем, которому надо всё показать и объяснить, виновато развёл руками. Давно забытое чувство никчемушности оплело меня путами стыда.

 -Морок, - пояснил леший, выползая из своего схрона, - так что и звезда твоя путеводная - обман, да и только.

 -Так ведь мороки, они ж вроде шутники-обманщики, а этот каннибал какой-то.

 -Шутники, говоришь?! Эт как посмотреть. Они и раньше-то любили заплутать путника до смерти. Ну, а этот один рос, одичал, ел что попадя, нехорошие компании водил, вот и вырос в такое чудовище. Потом с Лещеевной связался, теперь на пару работают, - пояснил леший и, плюхнувшись на большой гладкий пенёк, махнул мне рукой, приглашая садиться. Я не заставил себя ждать и, утерев со лба выступивший от быстрой ходьбы пот, уселся рядом.

 -Ведьмы, кругом одни ведьмы, что ни женщина так стерва, - зло, с утра кипевшее в моей груди, вырвалось наружу потоком бранных слов. Леший, сидевший рядом, молчал, давая мне выговориться, и лишь изредка кивал головой, то ли подбадривая, то ли наоборот, порицая, а я все говорил, говорил...

 Много позже я ,наконец, выговорился и поток моих слов иссяк. На поляне наступило непродолжительное затишье, но уже через пять минут наши голоса раздались вновь. Минуты бежали вперёд, отмеряя часы, а мы всё сидели на старом пне и всё вели непринужденную беседу. Впрочем, теперь по большей части говорил леший.

 -Ведьмы, они, милок, тоже разные бывают. Вот взять, к примеру, Тихоновну. Кумекаешь, да? А вот Нурингия Лещеевна не чета ей, это если по части колдовства. (Да, с колдовством у неё неважно, - мысленно согласился я, и задумался, - может оттуда и злоба? Хотя нет. Хороший человек он и в трудностях хороший, а если нет, то и цена ему грош). И характеры у них совсем разные. Тихоновна не смотри что колдунья- добрая, душевная женщина, а Нурингия? То- то же... Ведьма. Так что ты, милок, зря про наших женщин так, нехорошо это. Да и Морока не спеши осуждать-то, не спеши. Голодно у нас было, мерли, как мухи, могил копать сил не было, вот некоторые мертвечиной и прозябались.