Хлеб великанов - [56]
— Ты его очень любила?
Она медленно покачала головой, хотела ответить — и запнулась:
— К чему ворошить прошлое? Он создал несколько прекрасных вещей. В Южном Кенсингтоне есть его работа. Жутковатая, но добротная. — И она перевела разговор на «Принцессу в башне».
Через день Вернон отправился в Кенсингтон. Он без труда нашел место, где была выставлена одинокая скульптура Бориса Андрова «Утопленница». Лицо ужасное, распухшее, разложившееся, но тело — прекрасное… любимое тело. Что-то подсказало Вернону, что это тело Джейн.
Он смотрел на обнаженную бронзовую фигуру с раскинутыми руками и длинными гладкими волосами, печально откинутыми.
Какое прекрасное тело… Андров лепил его с Джейн.
Впервые за долгие годы нахлынуло воспоминание о Чудовище. Ему стало страшно. Он быстро отвернулся от прекрасной бронзовой скульптуры и почти бегом покинул здание.
Давали первое представление новой оперы Радмогера «Пер Гюнт». Вернон шел его смотреть, имея приглашение Радмогера на ужин после спектакля. Обедать он должен был у Нелл. В оперу она не пойдет.
К удивлению Нелл, Вернон не пришел. Его подождали и начали без него. Он появился, когда подали десерт.
— Я очень извиняюсь, миссис Верикер. Сказать не могу, как сожалею. Произошло нечто неожиданное. Я потом расскажу.
Он был бледен и так явно расстроен, что раздражение миссис Верикер быстро улеглось. Она была тактичной светской дамой и повела себя с обычным благоразумием.
— Ну что ж, раз уж вы здесь, поболтайте с Нелл. До начала оперы у вас осталось мало времени. — И она вышла.
Нелл вопросительно посмотрела на Вернона. Он ответил:
— Джо уехала с Ламарром.
— О Вернон, не может быть!
— Однако это так.
— Ты хочешь сказать, она сбежала? Они сбежали, чтобы пожениться?
Вернон хмуро сказал:
— Он не может жениться. У него уже есть жена.
— Какой ужас! Вернон, как она могла?!
— У Джо всегда были мозги набекрень. Она еще об этом пожалеет. Я не верю, что она его так уж любит.
— А как же Себастьян? Он, наверное, ужасно расстроен.
— Да, бедняга. Я сейчас от него. Он совсем убит. Я и не представлял себе, как он любит Джо.
— Да, я знаю.
— Понимаешь, мы всегда были втроем — Джо, Себастьян и я. Мы принадлежали друг другу.
Нелл почувствовала укол ревности. Вернон повторил:
— Мы всегда были втроем. О, в чем-то и я виноват. Позволил себе отдалиться от Джо. Милая старушка Джо всегда была такой преданной — лучше сестры. Больно вспоминать, как в детстве она твердила, что никогда не свяжется с мужчинами. А теперь вляпалась в такую грязную историю.
Потрясенная Нелл сказала:
— Женат, вот что самое ужасное. А дети у него есть?
— Откуда мне знать про его чертовых детей?!
— Вернон, не злись.
— Извини. Я ужасно расстроен.
— Как же она могла так поступить? — сказала Нелл. Она всегда ощущала невысказанное презрение, которое питала к ней Джо. Теперь она почувствовала некое превосходство. — Сбежать с женатым мужчиной! Ужасно!
— По крайней мере, у нее хватило мужества, — возразил Вернон.
В нем вспыхнуло страстное желание защитить Джо — ту Джо из Эбботс-Пьюисентс их прежней жизни.
— Мужество? — растерялась Нелл.
— Ну да, мужество! Она не стала рассчитывать и рассуждать. Она отбросила все на свете ради любви. Это больше, чем делают некоторые другие.
— Вернон! — Она порывисто встала.
— Да, это правда! — Тлевшее в нем чувство обиды вспыхнуло огнем. — Ты не соглашаешься на малейший дискомфорт ради меня. Ты все время говоришь «подождем», «будем осмотрительны». Ты не способна все швырнуть на ветер ради любви.
— О Вернон, как это жестоко!.. Как жестоко!
Он увидел, что глаза ее наполнились слезами, и тут же сдался.
— О Нелл, я не хотел… Я не хотел, голубушка. — Он обнял ее, и ее рыдания затихли. Он взглянул на часы. — Черт! Мне надо идти. До свидания, Нелл. Ты любишь меня?
— Да, конечно, конечно люблю.
Он поцеловал ее и убежал. А она села за неубранный стол и глубоко задумалась.
Он пришел в Ковент-Гарден с опозданием, «Пер Гюнт» уже начался. Шла сцена свадьбы Ингрид. Вернон вошел как раз в тот момент, когда Пер впервые встречается с Сольвейг. Интересно, волновалась ли Джейн? Русые косы и манеры невинной девушки делали ее совсем юной — не старше девятнадцати лет. Действие кончалось тем, что Пер похищает Ингрид.
Вернон поймал себя на том, что его интересует не столько музыка, сколько Джейн. Этот день был для нее тяжелым испытанием. Вернон знал, как она боится не оправдать надежды Радмогера.
Он видел, что все идет хорошо. Джейн была превосходной Сольвейг. Чистый голос — Радмогер назвал его «хрустальной ниточкой» — звучал безупречно, а игра ее была восхитительна. Стоическая Сольвейг доминировала в опере.
Впервые Вернона заинтересовала история слабого, побитого штормами Пера — труса, бежавшего от реальности при любой возможности. Музыка, рисующая конфликт Пера с Великой Кривой[21], взволновала Вернона, напомнив ему детский страх перед Чудовищем. Непонятным образом чистый голос Сольвейг избавил его от этого страха. Сцена в лесу, когда Сольвейг приходит к Перу, была прекрасна; в конце ее Пер просит Сольвейг подождать, пока он сходит за своей поклажей. Она отвечает: «Если это так тяжело, то лучше нести вдвоем». Пер уходит, найдя уловку: «Взвалить на нее свои печали? Нет. Ступай, Пер, ступай».
Казалось бы, старая как мир история… Но знаменитый театральный и кинопродюсер Билл Кенрайт, уже в наши дни поставивший по сюжету «Благих намерений» спектакль, оценил эту работу Кристи как «самую жесткую и честную».Встретив Энн, Ричард смог наконец избавиться от мучительных мыслей о погибшей жене и снова полюбить. Энн тоже обрела в нем столь желанное счастье. Но возникла неожиданная помеха – единственная дочь Энн, Сара, которую мать просто боготворит. Сара готова пойти на все, чтобы помешать свадьбе, ее обида и ревность не знают предела.
Этот роман был очень дорог Агате Кристи – возможно, как никакой другой. Она всегда выделяла его среди сонма своих произведений: «Здесь я писала в точности так, как хотела писать, а для художника нет удовольствия выше этого»… Внезапная задержка в пути, дикая арабская пустыня и богом забытая гостиница… Леди Джоан не остается ничего, кроме как прокручивать в голове всю прожитую жизнь. И постепенно она осознала, кем является на самом деле. Столкнулась с невыносимой правдой, о которой всегда подозревала, но страшилась признать…
Хотя этот роман вышел в 1947 году, идею его писательница, по собственному признанию, вынашивала с 1929 года. «Это были смутные очертания того, что, как я знала, в один прекрасный день появится на свет». В самом деле, точно сформулировать идею книги сложно, так как в романе словно бы два уровня: первый – простое повествование, гораздо более незатейливое, чем в предыдущих романах Уэстмакотт, однако второй можно понимать как историю о времени и выборе – несущественности первого и таинственности второго.
Спустя пять лет после выхода последнего романа Уэстмакотт «Роза и тис» увидел свет очередной псевдонимный роман «Дочь есть дочь», в котором автор берется за анализ человеческих взаимоотношений в самой сложной и разрушительной их сфере – семейной жизни. Сюжет разворачивается вокруг еще не старой вдовы, по-прежнему привлекательной, но, похоже, смирившейся со своей вдовьей участью. А когда однажды у нее все-таки появляется возможность вновь вступить в брак помехой оказывается ее девятнадцатилетняя дочь, ревнивая и деспотичная.
Последний из шедевров Кристи, написанных под псевдонимом Мэри Уэстмакотт, ее лебединая песня в жанре психологического романа. Подытоживая эту часть своей жизни, великая писательница устраивает гала-концерт всех человеческих чувств, где самые яркие «звезды» – разные лики любви.Лаура, нелюбимый ребенок, была преисполнена жуткой неприязни к младшей сестренке, Ширли. Однако несчастный случай помог ей осознать свою ошибку. Более того, заставил сделать счастье сестры смыслом своей жизни. Сможет ли Ширли самостоятельно жить и найти собственное счастье под бременем чрезмерной любви, сменившей безграничную ненависть?..
Этот остров – райский уголок для живописца. С утра художник решил подняться в горы и увидел незнакомку, горящую в личном аду посреди рая – она решила покончить жизнь самоубийством. Теперь, чтобы освободить женщину от ее инфернальных стремлений, он должен воссоздать всю ее жизнь от начала до конца – и нанести на картину прошлого финальный мазок…
Польская писательница. Дочь богатого помещика. Воспитывалась в Варшавском пансионе (1852–1857). Печаталась с 1866 г. Ранние романы и повести Ожешко («Пан Граба», 1869; «Марта», 1873, и др.) посвящены борьбе женщин за человеческое достоинство.В двухтомник вошли романы «Над Неманом», «Миер Эзофович» (первый том); повести «Ведьма», «Хам», «Bene nati», рассказы «В голодный год», «Четырнадцатая часть», «Дай цветочек!», «Эхо», «Прерванная идиллия» (второй том).
Книга представляет российскому читателю одного из крупнейших прозаиков современной Испании, писавшего на галисийском и испанском языках. В творчестве этого самобытного автора, предшественника «магического реализма», вымысел и фантазия, навеянные фольклором Галисии, сочетаются с интересом к современной действительности страны.Художник Е. Шешенин.
Автобиографический роман, который критики единодушно сравнивают с "Серебряным голубем" Андрея Белого. Роман-хроника? Роман-сказка? Роман — предвестие магического реализма? Все просто: растет мальчик, и вполне повседневные события жизни облекаются его богатым воображением в сказочную форму. Обычные истории становятся странными, детские приключения приобретают истинно легендарный размах — и вкус юмора снова и снова довлеет над сказочным антуражем увлекательного романа.
Крупнейший представитель немецкого романтизма XVIII - начала XIX века, Э.Т.А. Гофман внес значительный вклад в искусство. Композитор, дирижер, писатель, он прославился как автор произведений, в которых нашли яркое воплощение созданные им романтические образы, оказавшие влияние на творчество композиторов-романтиков, в частности Р. Шумана. Как известно, писатель страдал от тяжелого недуга, паралича обеих ног. Новелла "Угловое окно" глубоко автобиографична — в ней рассказывается о молодом человеке, также лишившемся возможности передвигаться и вынужденного наблюдать жизнь через это самое угловое окно...
Рассказы Нарайана поражают широтой охвата, легкостью, с которой писатель переходит от одной интонации к другой. Самые различные чувства — смех и мягкая ирония, сдержанный гнев и грусть о незадавшихся судьбах своих героев — звучат в авторском голосе, придавая ему глубоко индивидуальный характер.
«Ботус Окцитанус, или восьмиглазый скорпион» [«Bothus Occitanus eller den otteǿjede skorpion» (1953)] — это остросатирический роман о социальной несправедливости, лицемерии общественной морали, бюрократизме и коррумпированности государственной машины. И о среднестатистическом гражданине, который не умеет и не желает ни замечать все эти противоречия, ни критически мыслить, ни протестовать — до тех самых пор, пока ему самому не придется непосредственно столкнуться с произволом властей.