Хлеб великанов - [55]
— Нелл!
Он обнимал ее одной рукой, и она сидела, не зная, на что решиться. Перед глазами встала Амелия… душный маленький домик, орущие дети… Джордж Четвинд со своей машиной… тесная квартирка, грязная неумеха-служанка… танцы… наряды… долги портнихам… рента за лондонский дом не плачена… а вот она сама в Аскоте, смеется, болтает, на ней чудесное платье… и вдруг снова вспомнилось: Рейнло, они с Верноном стоят на мосту над водой…
Почти тем же голосом, что и тогда, она сказала:
— Я не знаю. О Вернон, я не знаю.
— О! Нелл, дорогая, соглашайся!
Она высвободилась и встала.
— Пожалуйста, Вернон, я должна подумать. Я не могу, когда ты со мной.
В этот вечер она написала ему письмо.
Дорогой, дорогой Вернон!
Давай подождем еще шесть месяцев. Я не хочу сейчас выходить замуж. За это время что-то произойдет с твоей оперой. Ты думаешь, я боюсь быть бедной, но это не совсем так. Вернон, я видела людей, которые любили друг друга, а теперь не любят, из-за семейных дрязг и нужды. Если мы подождем и потерпим, все будет хорошо.
О Вернон, я знаю, так и будет; все будет чудесно. Надо только подождать и потерпеть.
Вернон разозлился. Он не показал Джейн письмо, но разразился речью, из которой все стало ясно. Она в своей обескураживающей манере сказала:
— Ты считаешь, что ты сам по себе достаточный приз для девушки?
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ты думаешь, что девушка, которая танцевала, ходила в гости, развлекалась, была в центре внимания, с восторгом залезет в убогую дыру и откажется от всех развлечений?
— У нее буду я. А у меня — она.
— Ты не сможешь двадцать четыре часа заниматься с ней любовью. Когда ты будешь работать, что делать ей?
— Думаешь, женщина не может быть бедной и счастливой?
— Может — при наличии необходимых качеств.
— Каких? Любовь и доверие?
— Нет же, маленький дурачок. Чувство юмора, толстая кожа и ценнейшее качество — самодостаточность. Ты будешь упираться, твердить, что с милым рай в шалаше, что все зависит от силы любви. Нет, это в гораздо большей степени проблема умонастроения. Тебе везде будет хорошо — в Букингемском дворце и в пустыне Сахара, потому что у тебя есть занятие для ума — музыка. Но Нелл зависит от внешних обстоятельств. Став твоей женой, она будет отрезана от всех своих друзей.
— Почему это?
— Потому что труднее всего на свете оставаться друзьями людям с разными доходами. У них разные потребности, разные интересы.
— Ты всегда тычешь меня носом, — жестко сказал Вернон. — Во всяком случае, стараешься.
— Да, меня раздражает, что ты залезаешь на пьедестал и стоишь, восхищаясь собой, — холодно сказала Джейн. — Ты ждешь, чтобы Нелл пожертвовала ради тебя друзьями и жизнью, а сам не жертвуешь ничем.
— Чем пожертвовать, скажи? Я все сделаю.
— Только не продашь Эбботс-Пьюисентс.
— Ты не понимаешь.
Джейн посмотрела на него с нежностью.
— Понимаю. Очень хорошо понимаю, дорогой. Не будь благородным. Меня всегда раздражают благородные. Лучше поговорим о «Принцессе в башне». Я хочу, чтобы ты показал ее Радмогеру.
— О, она омерзительна. Я даже не представлял себе, как она омерзительна, пока не закончил.
— Ничего подобного. Покажи ее Радмогеру. Интересно же, что он скажет.
Вернон нехотя ответил:
— Скажет, что это ужасное нахальство.
— Нет же! Он высоко ценит мнение Себастьяна, а Себастьян всегда верил в тебя. Радмогер говорит: для такого молодого человека Себастьян судит изумительно верно.
— Добрый старина Себастьян! — В голосе Вернона послышалась теплота. — Почти все, за что он берется, приносит успех. Деньги так и сыплются. Боже, как я ему временами завидую!
— Не завидуй. Его не назовешь счастливым.
— Ты про Джо? О, у них все утрясется.
— Вряд ли. Вернон, ты часто видишься с Джо?
— Очень часто. Но реже, чем раньше. Я не выношу артистическую братию, с которой она связалась, — лохматые, немытые, несут околесицу. Полная противоположность тем, кто окружает тебя, — твои люди делают что-то стоящее.
— Да уж, мы, как выражается Себастьян, коммерческое предприятие! Но Джо меня тревожит. Как бы она не выкинула какую-нибудь штуку.
— Ты имеешь в виду этого проходимца Ламарра?
— Да, я имею в виду этого проходимца Ламарра. Он ведь дока насчет женщин — сам знаешь, Вернон.
— Думаешь, она убежит с ним? Да, в некоторых отношениях Джо — полная дура. — Он с любопытством посмотрел на Джейн. — Но я думал, что ты… — Он покраснел.
Джейн слегка усмехнулась.
— Не стоит опасаться за мою нравственность.
— Я не… Я всегда хотел узнать… — Он совсем смешался.
Наступило молчание. Джейн сидела выпрямившись и не смотрела на Вернона. Потом заговорила очень спокойным голосом, без эмоций, как будто вспоминала о ком-то другом. Это было холодное, четкое изложение ужаса, и страшнее всего Вернону казалось ее спокойствие. Так мог бы говорить ученый — ровным, равнодушным голосом.
Он закрыл лицо руками.
Джейн довела свое повествование до конца. Спокойный голос затих.
Голос Вернона дрожал:
— И ты все это вынесла? Я не знал, что такое бывает.
— Он был русский. И ненормальный. Англосаксу трудно понять столь утонченную жестокость. Грубость понятнее.
Чувствуя, как неловко, по-детски это прозвучит, Вернон все же спросил:
Казалось бы, старая как мир история… Но знаменитый театральный и кинопродюсер Билл Кенрайт, уже в наши дни поставивший по сюжету «Благих намерений» спектакль, оценил эту работу Кристи как «самую жесткую и честную».Встретив Энн, Ричард смог наконец избавиться от мучительных мыслей о погибшей жене и снова полюбить. Энн тоже обрела в нем столь желанное счастье. Но возникла неожиданная помеха – единственная дочь Энн, Сара, которую мать просто боготворит. Сара готова пойти на все, чтобы помешать свадьбе, ее обида и ревность не знают предела.
Этот роман был очень дорог Агате Кристи – возможно, как никакой другой. Она всегда выделяла его среди сонма своих произведений: «Здесь я писала в точности так, как хотела писать, а для художника нет удовольствия выше этого»… Внезапная задержка в пути, дикая арабская пустыня и богом забытая гостиница… Леди Джоан не остается ничего, кроме как прокручивать в голове всю прожитую жизнь. И постепенно она осознала, кем является на самом деле. Столкнулась с невыносимой правдой, о которой всегда подозревала, но страшилась признать…
Хотя этот роман вышел в 1947 году, идею его писательница, по собственному признанию, вынашивала с 1929 года. «Это были смутные очертания того, что, как я знала, в один прекрасный день появится на свет». В самом деле, точно сформулировать идею книги сложно, так как в романе словно бы два уровня: первый – простое повествование, гораздо более незатейливое, чем в предыдущих романах Уэстмакотт, однако второй можно понимать как историю о времени и выборе – несущественности первого и таинственности второго.
Спустя пять лет после выхода последнего романа Уэстмакотт «Роза и тис» увидел свет очередной псевдонимный роман «Дочь есть дочь», в котором автор берется за анализ человеческих взаимоотношений в самой сложной и разрушительной их сфере – семейной жизни. Сюжет разворачивается вокруг еще не старой вдовы, по-прежнему привлекательной, но, похоже, смирившейся со своей вдовьей участью. А когда однажды у нее все-таки появляется возможность вновь вступить в брак помехой оказывается ее девятнадцатилетняя дочь, ревнивая и деспотичная.
Последний из шедевров Кристи, написанных под псевдонимом Мэри Уэстмакотт, ее лебединая песня в жанре психологического романа. Подытоживая эту часть своей жизни, великая писательница устраивает гала-концерт всех человеческих чувств, где самые яркие «звезды» – разные лики любви.Лаура, нелюбимый ребенок, была преисполнена жуткой неприязни к младшей сестренке, Ширли. Однако несчастный случай помог ей осознать свою ошибку. Более того, заставил сделать счастье сестры смыслом своей жизни. Сможет ли Ширли самостоятельно жить и найти собственное счастье под бременем чрезмерной любви, сменившей безграничную ненависть?..
Этот остров – райский уголок для живописца. С утра художник решил подняться в горы и увидел незнакомку, горящую в личном аду посреди рая – она решила покончить жизнь самоубийством. Теперь, чтобы освободить женщину от ее инфернальных стремлений, он должен воссоздать всю ее жизнь от начала до конца – и нанести на картину прошлого финальный мазок…
Польская писательница. Дочь богатого помещика. Воспитывалась в Варшавском пансионе (1852–1857). Печаталась с 1866 г. Ранние романы и повести Ожешко («Пан Граба», 1869; «Марта», 1873, и др.) посвящены борьбе женщин за человеческое достоинство.В двухтомник вошли романы «Над Неманом», «Миер Эзофович» (первый том); повести «Ведьма», «Хам», «Bene nati», рассказы «В голодный год», «Четырнадцатая часть», «Дай цветочек!», «Эхо», «Прерванная идиллия» (второй том).
Книга представляет российскому читателю одного из крупнейших прозаиков современной Испании, писавшего на галисийском и испанском языках. В творчестве этого самобытного автора, предшественника «магического реализма», вымысел и фантазия, навеянные фольклором Галисии, сочетаются с интересом к современной действительности страны.Художник Е. Шешенин.
Автобиографический роман, который критики единодушно сравнивают с "Серебряным голубем" Андрея Белого. Роман-хроника? Роман-сказка? Роман — предвестие магического реализма? Все просто: растет мальчик, и вполне повседневные события жизни облекаются его богатым воображением в сказочную форму. Обычные истории становятся странными, детские приключения приобретают истинно легендарный размах — и вкус юмора снова и снова довлеет над сказочным антуражем увлекательного романа.
Крупнейший представитель немецкого романтизма XVIII - начала XIX века, Э.Т.А. Гофман внес значительный вклад в искусство. Композитор, дирижер, писатель, он прославился как автор произведений, в которых нашли яркое воплощение созданные им романтические образы, оказавшие влияние на творчество композиторов-романтиков, в частности Р. Шумана. Как известно, писатель страдал от тяжелого недуга, паралича обеих ног. Новелла "Угловое окно" глубоко автобиографична — в ней рассказывается о молодом человеке, также лишившемся возможности передвигаться и вынужденного наблюдать жизнь через это самое угловое окно...
Рассказы Нарайана поражают широтой охвата, легкостью, с которой писатель переходит от одной интонации к другой. Самые различные чувства — смех и мягкая ирония, сдержанный гнев и грусть о незадавшихся судьбах своих героев — звучат в авторском голосе, придавая ему глубоко индивидуальный характер.
«Ботус Окцитанус, или восьмиглазый скорпион» [«Bothus Occitanus eller den otteǿjede skorpion» (1953)] — это остросатирический роман о социальной несправедливости, лицемерии общественной морали, бюрократизме и коррумпированности государственной машины. И о среднестатистическом гражданине, который не умеет и не желает ни замечать все эти противоречия, ни критически мыслить, ни протестовать — до тех самых пор, пока ему самому не придется непосредственно столкнуться с произволом властей.