Хлеб наш солдатский - [9]

В сумерки мы с Антоновым вышли к Ловати. Несколько минут стояли молча, в оцепенении: река была завалена трупами гитлеровцев, вода будто стала коричнево-кровавой.

— Эти отвоевались, — тихо сказал командир полка. — За чем пришли, то и нашли… Ночью снова будем отходить. Это приказ.

Потом стало известно, что наши поредевшие подразделения уходят в Торжок и вливаются в запасной танковый полк, командиром которого был назначен Г. В. Антонов. Я отзывался в резерв политуправления фронта. Мы тепло простились с Георгием Васильевичем. Он крепко обнял меня, грустно улыбнулся:

— Что ж, Федор Семенович! Надеюсь, что мы еще встретимся…

Но мы больше не встречались. Получив назначение на должность комиссара 759-го мотострелкового полка 163-й моторизованной дивизии, я сразу же с головой ушел в работу, готовя себя и личный состав к новым боям. В это же время на должность комиссара этой дивизии был назначен бригадный комиссар Р. П. Бабийчук.

…163-я дивизия, переформированная в стрелковую, после трудного многокилометрового марша заняла рубеж в районе Старой Руссы. Наш полк получил задание без артиллерийской подготовки прорвать оборону противника, углубиться в его расположение, захватить деревню Крутики и открыть путь на Сухую Ветошь.

Началась усиленная подготовка.

Выбрав место поудобнее, откуда просматривалась местность на много километров вокруг, мы с командиром полка майором А. П. Тарасовым обсуждали план предстоящего боя. Глядя на Крутики, Тарасов сказал:

— Задача не из простых. Силы у немцев здесь сосредоточены немалые. А командование придает этому населенному пункту большое значение. В дивизию прибыл представитель штаба фронта. Интересуется подготовкой…

Тарасов не договорил. Он стал пристально всматриваться в даль, где на горизонте маячили фигуры трех всадников.

— Опять что-то задумали. Какой теперь номер выкинут? Смотрите, верховые направляются к нам!

И в этот момент раздалась пулеметная очередь: немцы явно пытались преградить огнем путь всадникам, отсечь их. Но те продолжали скакать. И когда, казалось, уже была преодолена зона ружейно-пулеметного огня, один из них упал с коня.

Неожиданных гостей встретили в передовых окопах. Когда мы подошли, их уже окружали бойцы.

— Какого черта вы там делали? — зло начал было Тарасов, но сразу осекся, заметив у неизвестного командира знаки различия дивизионного комиссара.

— Я член Военного совета Двадцать седьмой армии, — представился он. — А это мой ординарец. С нами был бригадный комиссар Бабийчук… Его, вероятно, ранило… надо выручать…

— Что будем делать, комиссар? — повернулся ко мне Тарасов.

Через несколько минут я с двумя сержантами уже полз к месту, где лежал Бабийчук. Заметив нас, немцы стали постреливать, но без особой настойчивости. То ли они просто-напросто не придали значения всему произошедшему, то ли не хотели раскрывать свои огневые точки.

Роман Павлович лежал без движения. Раскинув плащ-палатку, мы осторожно положили на нее раненого и медленно поползли к своим окопам, где уже ждала вызванная из санбата санитарная машина.

Как потом выяснилось, чтобы проверить подготовку к атаке, комиссар дивизии Р. П. Бабийчук вместе с дивизионным комиссаром П. К. Батраковым выехали верхом на лошадях к переднему краю нашего полка. Под прикрытием темноты они двигались по едва заметной тропинке и, потеряв ориентировку, попали к деревне Крутики, занятой передовыми подразделениями противника. Фашисты обнаружили группу и открыли по ней огонь.

Стало очевидно, что гитлеровцы располагают в деревне значительно большими силами, чем мы предполагали.

Пришлось менять первоначальный план и проводить дополнительную подготовку к овладению Крутиками. Только через неделю подразделения полка дерзкой атакой выбили фашистов из деревни и получили приказ занять там оборону. Было ясно, что враг не смирится с потерей важного пункта.

Бойцы рыли укрытия, ходы сообщения, устанавливали орудия, пулеметы. Изредка фашисты обрушивали на нас шквал ружейно-пулеметного огня, обстреливали из минометов. Однажды, когда я находился в окопе, совсем рядом разорвалась мина…

* * *

Время, проведенное в госпитале, стало для меня порой больших раздумий. Но речь не о них. Я хотел как можно быстрее вернуться в строй, продолжать драться, бить врага. У меня и в мыслях не было, что все мои планы будут так нарушены. А почему, собственно, нарушены? Я же отправляюсь не в тыл? Даже там советские люди трудятся по-боевому и тоже приближают час победы. Я же остаюсь на передовой…

Глава II Далеко ли от передовой?

Для знакомства с коллективом, для изучения людей, с которыми предстоит работать, нужно время. Пусть даже небольшое! А где взять его? Не успел выйти из потрепанного «виллиса», как меня сразу потребовали к начальнику управления продовольственного снабжения фронта. Мелькнула мысль: «Хоть бы дали умыться, привести себя в порядок после адовой дороги!» Несколько десятков километров пришлось преодолевать с такими же трудностями, с какими проходят полосу препятствий. Война перепахивала землю, перемалывала деревни и села, превращала все вокруг в выжженный пустырь. Мы ехали по бездорожью, петляли, боялись угодить в воронку, с тревогой поглядывая в небо — не появился ли фашистский стервятник. Я полностью положился на шофера потому, что сам не имел представления, куда и как надо ехать. Боец вел машину спокойно, невозмутимо. И только когда проехали контрольно-пропускной пункт, сказал: