Хлеб наш солдатский - [4]

Вспоминая студенческие годы, снова и снова возвращаюсь к мысли, которую уже ранее высказал: счастлив человек, если на его жизненном пути, особенно в молодые годы, рядом оказываются люди целеустремленные, трудолюбивые, волевые, умеющие ставить перед собой большую цель и добиваться ее. С них берешь пример, во многом подражаешь им.

Таким человеком в институте был для меня Михаил Карпович Евсеев. Познакомились мы в первые месяцы учебы, и дружба наша продолжалась многие годы. Михаил воспитывался в детдоме, работал трактористом и по специальному набору пришел в институт. Недостаток образования он восполнял упорством в учебе, настойчивостью. Трудоспособности этого человека завидовали все. Он просиживал за учебниками ночи напролет и утром как ни в чем не бывало шел на занятия. Искренность, честность, деловитость Михаила сразу же были замечены, и он все годы неизменно избирался членом парткома института и в различные студенческие организации.

Вполне естественно, что дружба с Евсеевым была для меня не только приятной, но и полезной. У него я учился настойчивости, умению преодолевать трудности в учебе, активности в общественной работе.

Как и следовало ожидать, Михаил Карпович многого добился в жизни. Партия направляла его на различные ответственные посты. Он был директором техникума в Волчанске, возглавлял партийную организацию района, работал секретарем Харьковского обкома КП(б)У по сельскому хозяйству, потом стал ректором Харьковского института механизации и электрификации сельского хозяйства, кандидатом технических наук.

Михаил Карпович — не исключение. Многие из моих сверстников, закончившие институт, впоследствии хорошо зарекомендовали себя на практической работе, стали крупными специалистами народного хозяйства, партийными работниками, военачальниками. Немало моих близких друзей по институту отдали жизнь в боях за Родину.

* * *

После окончания института у меня были все основания считать, что жизнь вошла в свое русло и будет течь, не меняя его, многие годы. Дела в техникуме шли хорошо, многие месяцы я исполнял обязанности директора, и мне не раз уже давали понять, что вскоре придется вообще занять эту должность.

Но однажды вечером я по каким-то делам зашел в райком партии. Время было позднее, и я не надеялся застать там нужного мне работника. Инструкторская действительно пустовала, однако в коридоре мне встретился Иван Трофимович Пономарев — первый секретарь Волчанского райкома. Мы были знакомы давно, не раз встречались на заседаниях, собраниях, многократно беседовали. Сказать, что мне этот обаятельный, деятельный, строгий и вместе с тем исключительно внимательный человек просто нравился — значит покривить душой. Я был в него влюблен. Это был один из тех партийных работников, которые никогда, ни на одну минуту не забывают, кем они являются, какое поручение партии выполняют, постоянно чувствуют свою высокую ответственность перед народом.

— Ты мне нужен, Федор Семенович, — сказал Пономарев, приветливо улыбаясь. — Хотел вызывать, а ты вот сам явился. Зайдем-ка ко мне.

Мы толковали вроде бы и не очень долго, но когда я вышел из райкома, уже сгустились сумерки. Стоял тихий летний вечер, пахло свежим сеном. На безоблачном небе зажглись первые звезды. Ласково шелестела листва. Все это успокаивало, создавало настроение благополучия, мира. Не хотелось думать о том, что может прийти день, когда эта первозданная красота, эта умиротворяющая тишина будет нарушена разрывами бомб, свистом пуль и снарядов. Не хотелось… Но мысли снова и снова возвращались к тому, о чем шла речь в кабинете секретаря райкома. Да, над миром сгущались тучи новой войны. Только вот когда она разразится? Неужели скоро?

Я не решался сказать жене о разговоре с секретарем райкома, о предстоящем призыве на военную службу. Быть может, в этот вечер и умолчал бы, но она, заметив, что я, как говорится, не в своей тарелке, стала допытываться, с чего бы это. Пришлось открыться. Выслушав меня, Рая просто и буднично сказала:

— Надо — значит, надо. Мы пока поживем в Волчанске, а как устроишься — приедем к тебе.

В ту ночь мы долго не спали, все говорили и говорили о нашем будущем, о новой, еще неведомой нам жизни. Я уснул под утро со спокойным сердцем, не думая о предстоящих трудностях, зная, что у меня есть друг, на которого можно во всем и всегда опереться, с которым и горе — полгоря, и радость — вдвойне. Этот друг — жена.

В октябре я распрощался с техникумом, с Волчанском. Поезд вез меня в Смоленск, туда, где предстояло начинать новую жизнь.

Всю дорогу меня сопровождал задумчивый, печальный взгляд жены, веселый, беззаботный вопрос старшей дочери: «Пап, а чего привезешь?» Я знал, был уверен, что мы скоро встретимся. Ночью мне снился Волчанск: милый, тихий городок с зелеными деревенскими улицами, к которому я привязался всем сердцем. Но я расставался с Волчанском навсегда.

* * *

В моем послужном списке есть одна запись: «Закончил военную школу при артиллерийском полку 37-й стрелковой дивизии ОБВО». На первый взгляд — рядовой эпизод. На самом же деле это был очень важный, переломный период моей жизни. Именно тогда я получил хорошую идейную и физическую закалку, узнал, что такое военная служба, и полюбил ее, познакомился и подружился с замечательными людьми, понял, что обратного пути для меня нет, что отныне и навсегда судьба моя связана с Красной Армией.