Хитросплетения - [12]

— Я сразу же захотел позвонить маме, чтобы сообщить ей хорошую новость, — сказал Мило. — Она слишком впечатлительна, чтобы следить за моими матчами по радио, так что…

Слезы брызнули у него из глаз, как будто ему только что заехали кулаком в лицо. Было даже как-то неудобно видеть такого сильного парня, сраженного детским горем.

— Итак, — мягко сказал комиссар, — телефон был занят.

— Это именно то, чего я не понимаю, — пробормотал Мило. — Она знала, что я буду ей звонить, как я делаю это всякий раз после боя.

— Да, — сказал Мерлин, — но ты забываешь, что встречу продлили, на сколько?.. Не больше шести минут вместо запланированной сорокапятиминутки. Если у нее появилось желание поговорить с кем-нибудь, то она думала, что у нее достаточно времени, так?

— Вы не знаете ее, — сказал Мило. — Уж слишком она беспокойная… вернее, была…

Он тяжело сел, закрыв глаза руками.

— Итак, — продолжил комиссар, — телефон был занят. Уточняю, недавно пробило десять часов. Десятью минутами позже Мило вновь позвонил. На этот раз он услышал гудок, но никто не ответил. Тогда он прыгнул в свою машину и помчался в Сен-Манде. Он нашел свою мать… мертвой… Но подождите, в этом-то и заключается странность. Несчастная женщина была тяжело больна на протяжении ряда лет… Назовите это стенокардией — как хотите. Она вела себя крайне осторожно. Сама по себе ее смерть не должна вызывать никаких вопросов. Ведь так, Робер? Ты наверняка ожидал того, что произошло?

Мило какое-то мгновение пребывал в нерешительности, прежде чем утвердительно кивнуть головой.

— Она упала в коридоре между своей спальней и комнатой сына. И она держала в руке ружье, ружье для стрельбы стрелами — знаете, такие детские ружья, которые стреляют палочками с приделанными на конце резиновыми присосками.

— По мне, — сказал Мило, — так она хотела защититься.

— От кого? — возразил комиссар. — Ведь квартира была заперта на ключ?

— На ней остались следы побоев? — спросил я.

— На первый взгляд — нет, — сказал Мерлин. — У нас еще нет результатов вскрытия, но врач не обнаружил никаких подозрительных признаков. По его мнению, мадам Мило умерла от сердечного приступа.

— А тогда, — с чувством воскликнул Мило, — зачем ей понадобилось это ружье?

— Ну послушай, Робер! Подумай хорошенько! Твоя мать была разумной женщиной. Чтобы защититься, она взяла бы какой-нибудь другой предмет.

— Существует игрушечное оружие, — заметил я, — которое в точности похоже на настоящее.

— Но не это, — ответил Мерлин. — Это была маленькая, копеечная игрушка, так ведь, Робер?

— Она подарила мне его, — пояснил Мило, — чтобы я согласился пойти в школу. Она купила его на рынке… В те времена мы не были богаты. Мой отец недавно умер, а тут мне в школу!.. Сколько я играл с этим ружьем! Есть ребятишки, которые берегут какого-нибудь плюшевого мишку или деревянную лошадку. Для меня это ружье — все…

— Что… «все»? — тихо проговорил комиссар.

— Не знаю… может быть, время, когда мы были счастливы — моя мать и я.

— А теперь вы не счастливы? — спросил я. — Насколько я понимаю, дела у вас идут превосходно.

— Это другое. Да, в каком-то смысле я счастлив. Зарабатываю много денег. Обо мне говорят… Но…

Мило пытался уточнить свою мысль. Счастье — понятие сложное, да и не только для боксера. Он так ничего и не добавил.

— Вы пойдете туда, — сказал мне Мерлин. — Разнюхайте что и как. На мой взгляд, там ничего не найти… Тем не менее никогда не знаешь… И потом, я был хорошо знаком с его отцом… Ладно, вперед! Встретьтесь с комиссаром полиции, первым прибывшим на место происшествия…

Он чуть было не добавил: «Слушайте, что говорят люди!» — но спохватился, что повторяется, и ограничился тем, что протянул мне руку.

— Да, — добавил он, — а адрес?

— Дом 36-бис по улице Алюетт в Сен-Манде, — сказал Мило.

Я оставил их вдвоем, а сам спустился вниз, раздраженный и расстроенный. Вот все, что мне предлагалось в качестве завершения моей подготовки! Старуха умерла, черт возьми, своей собственной смертью, а я буду дергать всех совершенно понапрасну!

Я добрался до Сен-Манде. Дом выглядел неплохо. Три этажа, гараж, садик. Он был, наверное, куплен на первые деньги Мило. Комиссар полиции был удивлен моим посещением. Ему дело представлялось предельно ясным. Действительно, присутствовала любопытная деталь — игрушечное ружье, но когда кто-нибудь умирает внезапно, его смерть всегда кажется необычной.

— С тем же успехом она могла держать в руках кастрюлю или утюг, — резонно заметил комиссар. — Но она держала ружье… оружие, в общем, смехотворное. А совпадения — их встречается сколько угодно!

Я случайно узнал от него, что мадам Мило была не такой уж пожилой женщиной, как я предполагал. Всего пятьдесят один год, но выглядела она значительно старше, так как много работала.

— Ее сын, похоже, считает, что ее убили, — заметил я.

— Чушь! Будьте уверены, что я тщательно провел следствие. Кто проживает в доме? Прежде всего, сама мадам Мило. Она занимала первый этаж. Затем на втором — Нильзаны. Вот уже две недели как они на Югах. Наконец, на третьем — вдова, мадам Ландри. Ей 70 лет. Недавно ее прооперировали, у нее тромбофлебит, и она едва может двигаться. Сиделка, которая ухаживает за ней, утверждает: мадам Ландри спала, когда она уходила вчера вечером, ближе к девяти часам.