Хирургическое вмешательство - [43]

Светлана засмеялась. Ксе через силу улыбнулся; под рёбрами у него ворочался ком холодного скепсиса. Лейнид действительно радовался тому, как всё вышло… Интуиция молчала, и шаман напряжённо пытался вспомнить свои ощущения: ведь не было же чувства опасности, никак не предполагал он встретить здесь жрицу. Может, и правда случайность, зря испугался?..

— А давайте телефонами обменяемся? — непринуждённо предложила Светка; под глянцевым, прочным, как сталь, лоском гламурной дамы на миг проглянула красивая лукавая девочка.

И Ксе чуть не рассмеялся от облегчения: то, что должно было случиться, случилось. Теперь стало ясно, зачем он шёл сюда, подгоняемый со всех сторон — за единственной строчкой цифр, телефоном Лёни Широкова. Ксе не мог придумать предлога, чтобы спросить, а заговорить с карматерапевтом о своём непростом щекотливом деле сейчас было немыслимо. Но подошла прелестная женщина и решила всё, не задумываясь, парой легкомысленных слов.

— Давайте! — радостно сказал Широков, и пока они, смеясь, звонили друг другу на мобильники, чтобы снять с определителей номера, Ксе тихо восхищался Арьей, чья интуиция работала не просто как зрение, а гораздо лучше, и думал, сможет ли когда-нибудь стать таким, как Дед.

А потом жрица Лана лукаво выгнула бровь и кивнула ресницами его розам.

На площадку Льи шаман вернулся ближе к одиннадцати; перед этим он ещё раз зашёл к себе и сложил в пакет пару пледов. На посторонний взгляд, конечно, абсурдно смотрелось — ночевать в походных условиях рядом с собственным домом; но из квартиры Ксе в блочной новостройке не была слышна «песня жизни». Божественный подросток со своими фокусами за полтора дня совершенно вывел Ксе из резонанса с Матерью, и шаман чувствовал себя разбитым. Перспектива провести ночь на полу была чревата больной спиной и заледеневшими ногами, но у Льи Ксе мог спать в стихии и восстановить способности, нужные, чтобы выполнить её же, стихии, просьбу.

— Ну чего? — спросил Жень, уставившись на него из темноты ярко-голубыми, как газовая горелка, глазами; божонок решил на всякий случай сидеть без света.

Ксе отдал ему пакет и хлопнул по плечу.

— Порядок. Я ж знал, что Дед не ошибается. И правда надо было туда сходить.

— И что? — вскинулся Жень с острым любопытством, — что теперь? Ты что там узнал? Кого-то встретил? Зачем надо было?

— Эй-эй! — шаман с улыбкой отодвинул его. — Ничего я не узнал и вообще понятия не имею, зачем ходил. Ты ж бог, должен знать, чем интуиция от предвидения отличается.

— Ксе, блин!

— Короче, — сказал Ксе, — теперь у меня есть телефон одного человека. Однажды окажется, что нам очень надо ему позвонить. Когда и зачем — этого никто не знает. А теперь давай перекусим и спать.

Жень устроился быстро; он успел отряхнуть ковёр и сложил его вдвое, пристроил под голову куртку Санда. Ксе улёгся рядом, глядя в серый, с разводами, потолок. За окном проехала пара машин: веера жёлтого света описали дугу по стенам, послышались далёкие, отдавшиеся эхом гудки. В сквере напротив окон сидела хмельная компания, слышался девичий смех. То, что где угодно действовало бы на нервы, здесь, в «песне», порождало странное глубинное умиротворение, сознание правильности того, где ты находишься, что делаешь и как живёшь. Сейчас, в темноте и покое, Ксе ощутил это особенно остро.

— Ксе, — тихо сказал Жень.

Шаман повернул голову; мальчишка смотрел на него. У человека глаза бы в темноте поблёскивали, у бога — ровно светились собственным фосфорным светом. «Нарочно выпендривается, хрюндель», — подумал Ксе, но это вызвало лишь ласковую усмешку:

— Что?

— А что мы дальше делать будем? Сначала тут сидеть, да? А потом? А мне ещё в одиннадцатом классе учиться…

— Успеешь доучиться, — сказал шаман. Подумал немного и ответил: — Дед сказал, что дольше трёх дней нам тут сидеть не придётся. Наверно, он за свои ниточки потянет. А может, и нет. В любом случае куда-нибудь свалим.

Жень моргнул. Потом приподнялся на локте, и яркие глаза беспокойно расширились. Ксе знал, что сейчас ему зададут вопрос, вопрос о чём-то страшном и не дающем богу покоя.

— Ксе, — наконец, несмело прошептал Жень, — Ксе, а ты меня не бросишь?

Шаман выждал, с улыбкой следя, как меняется выражение жениного лица — от ожидания к невыносимой тревоге, — и ответил:

— Куда ж я от тебя денусь?

Ночью позвонил Лья.

Жень куда-то убрал мобильник Ксе, сим-карты они не поменяли, и с минуту искали трезвонящий аппарат. Лья говорил недолго; с чего ему вздумалось звонить в три часа ночи, Ксе так и не понял, и подозревал, что исключительно из вредности и обиды — на то, что волею Арьи и по вине Ксе компетентнейший на свете шаман оказался втянутым в пренеприятную историю, да ещё и не на первых ролях. Лья не любил быть на подхвате.

— В общем, всё схвачено, — с обычными своими интонациями ведущего специалиста сообщил он. — Я за вами приезжаю завтра в обед, чтобы до вечернего часа пик успеть… готовьтесь.

— Куда поедем? — спросил Ксе. — Это Арья решил?

— Завтра, — многозначительно ответил Лья, явно ощущая чувство глубокого удовлетворения от того, что поставил Ксе на уши.

Тот вздохнул. За несколько часов сна в стихии «песня» увлекла его в свои переливы настолько, что всерьёз испортить Ксе настроение стало попросту невозможно.