Химеры в саду наслаждений - [8]

Воздушный объем в зимнем саду Бреннера за час сменялся не менее пятнадцати раз. Будучи высококвалифицированным специалистом своего дела, Бреннер сделал индивидуальные сложнейшие расчеты и добился необходимого эффекта. Даже при низких температурах на улице его зимний сад, при закрытых вентиляционных люках, способен был обогреваться солнечными лучами.

Смысл столь сложной затеи — постоянная жизнь в раю.

Недаром рай люди всегда представляли садом. Не лесом, например, а именно садом.

В Европе, откуда Вольф прибыл на работу в Россию, идея зимнего сада за столетия прошла путь от скромного «домика для померанцев» с застекленной южной стеной, который отапливался печами и куда заносили на зиму нежные растения, до роскошных строений с большими окнами. Оранжерей, в которых росли померанцевые, апельсинные и лимонные деревья и которые стали атрибутом, знаком высокого положения, принадлежностью уже даже не дома, а замка. И наконец, в нынешнем веке идея «домика для померанцев» трансформировалась в идею сада, используемого как жилое пространство.

Это уже была выдумка сравнительно недавнего времени. Модная выдумка.

На столь долгом — в столетия! — пути садовник неизбежно должен был стать и конструктором, и архитектором, и дизайнером. Вольф Бреннер воплощал в себе все эти достоинства, хотя сам себя он скромно считал садовником. Как и в стародавние времена. Правда, на визитной карточке именовал себя дизайнером. На визитке слово «дизайнер» выглядело эффектнее. Да и звучало это слово приятнее для уха его клиентов, чем простецкое «садовник».

Когда-то оранжереи оказывались по карману королям да князьям. Теперь для того, чтобы иметь зимний сад, необязательно было быть князем, но затея все равно оставалась очень дорогой. И королем быть все-таки не мешало. Например, нефтяным или водочным…

Вольф Бреннер не знал, каким образом зарабатывает деньги нынешний заказчик — продажей водки, нефти или, может быть, человеческих душ. Но одно он знал точно: позволить себе жизнь в раю его клиент явно в состоянии.

ГЛАВА 5

Кто помогает влюбленным, так до конца никем и не выяснено — случай, провидение, купидон с золотыми стрелами или… бесенок с рожками. Наверное, разным влюбленным по-разному.

Неизвестно, кто вмешался в сердечные дела юного помощника адвоката Алексея Карсавина. Во всяком случае, на следующий после посещения им монастыря день певица Даша, как это уже случалось и прежде, появилась в адвокатском бюро Лащевского. А уж дальше как-то так получилось… все само собой!

По просьбе своего шефа Алексей проводил выгодную клиентку до машины. И все прежние заботы юного юриста отступили на второй план. Или даже на десятый. В общем, куда-то очень далеко. Поскольку, прощаясь, певица Даша вдруг подарила помощнику адвоката… поцелуй. Такой же жаркий, как и ее знаменитые стриптизерские па на выученном Лешей наизусть видеоклипе. Благодаря этому неожиданному поцелую выяснилось, что Дашина сексуальная отвязанность, так пленявшая затюканного хорошим воспитанием Алексея в ее клипах, отнюдь не была только актерским приемом.

Наверное, Леша и правда несколько засиделся в офисе. Поскольку эффект от поцелуя был подобен пролившемуся в пустыне весеннему ливню. Этот подаренный певицей Дашей поцелуй вдруг открыл целую полосу безумств, начавшуюся с вечера пятницы и закончившуюся только к понедельнику.

Леша пригласил Дашу, и марафон стартовал в пятницу с вечеринки в клубе «Шамбала», программу которой подготовил арт-директор знаменитого парижского клуба «Mezzanine» месье Фабрик Лами. Веселье продолжилось на танцполе в клубе-ресторане «Museum», где собралось большинство столичных модников и вечер вел французский диджей Клод Шалль.

Потом был еще клуб «Jet Set», где правили бал французы из парижского клуба «Man Ray». И были еще клубы. И еще французы. И еще танцполы… Позже рецензии гламурных журналов назвали этот клубный московский сезон «французской интервенцией», «взятием Москвы французами», никак не меньше.

Но Леше было не до французских тонкостей — Леша «зажигал». Он почти не расставался с Дашей.

Леша отключил мобильник, чтобы голос мамы не напоминал ему о существовании «потусторонней жизни». А именно таковой выглядела его обычная жизнь: не слишком реальной! Истинно реальной отныне стала только синеокая Даша. После их общения на танцполах уже нельзя было сказать: «Между ними ничего не было». Поскольку многие движения бывшей стриптизерши были столь откровенны, что сказать «ничего не было» — значило откровенно соврать.

Из всего мелькания лиц и тумана «экстази» Леша запомнил только девушку в очках — с усмешечкой, как у злодея из рода Баскервилей в исполнении актера Янковского в фильме «Собака Баскервилей». Очевидно, образ этой девушки запал в воспаленный Лешин мозг благодаря повторению встреч с ней и запоминающемуся эффектному наряду — алой стеганой юбке и темному топу. Особа эта с роковой, можно сказать, неизменностью возникала у него и его спутницы на пути, куда бы они с Дашей ни перемещались в эти три безумных дня.

Помощник адвоката Леша Карсавин, вообще-то мало что запомнивший, отметил тем не менее, что с этой девушкой в очках они сталкивались. И отчего-то не однажды, а постоянно и везде. Ну, если только не считать Лешиной квартирки, где для него и Даши закончился этот веселый марафон.