Химеры урочища Икс - [24]

— Вы купить что-нибудь хотите? — спросила женщина и бросила сигарету в дорожную пыль.

— Нет, я так просто зашел, — ответил я и объяснил свое положение. Мы познакомились. Продавщицу звали Наташа.

— Так вы в то урочище собираетесь? — удивилась она. — Ничего интересного там вроде бы нет. Впрочем, я слышала, что вы будете искать метеорит… Мне моя мать рассказывала, что в начале века на какой-то горке там нашли большой кусок светлого металла. Один из крестьян его еще под угол дома подложил…

— Скажите, Наташа, а можно ли сейчас поговорить с вашей матерью?

— Можно. Но эту историю она рассказывала мне очень давно, а уж теперь и сама ее не помнит — я спрашивала ее как-то…

Точно в назначенное время прибыл Гусев. Мы оба были искренне рады встрече.

— Ну что ж, пойдем вдвоем, — сказал Александр Петрович, услышав мои объяснения. — Дорогу я помню, да для начала можем зайти к моему старому знакомому, Кузовенкову — он живет здесь и должен кое-что знать.

Спустя небольшое время мы подошли к домику на окраине села.

— Здесь, — сказал Гусев, заметно волнуясь.

Мы постучали в дверь. На пороге появился худощавый мужчина лет шестидесяти. Он улыбнулся нам, не понимая, чего мы от него хотим.

— Не узнаешь? — спросил Александр Петрович. Часто мигая и одернув куртку, он, желая помочь товарищу, несколько даже картинно повернулся в профиль.

— Сашка, ты?..

— Я!

— Ну, здравствуй…

Друзья обнялись и расцеловались.

— Сколько лет, сколько зим… Располнел ты, однако, и не узнаешь, — говорил Кузовенков, похлопывая Гусева по плечу.

— Батюшки, уж не Саша ли Гусев к нам? — Пожилая женщина стояла на крыльце, из-под руки всматриваясь в сцену встречи.

— Здравствуй, Катя!..

— Здравствуйте… Да что ж ты гостей в избу-то не пригласишь…

Александр Петрович представил меня, и мы вошли в дом.

— Сейчас я вам окрошечки приготовлю, — засуетилась хозяйка.

Друзья разговорились. Припомнили старое, знакомых. "А где сейчас такая-то?" — спрашивал Гусев. — "Уехала, еще лет десять назад", — отвечал Кузовенков. "А такой-то?" — "Умер". — "А такая-то?" — "Умерла".

Следя за беседой, я видел, как Александр Петрович, действительно радуясь встрече с товарищем, не забывал и постепенно подвигать разговор к наиболее интересному для нас.

— А помнишь, ведь и много "чудес" тогда приключалось в деревне, да и старики рассказывали… — говорил он.

— Бог его знает, — отвечал скромный Кузовенков, поглядывая на меня, — я уж и не припомню что-то…

Подкрепив силы окрошкой, молоком и хлебом, мы минут сорок спустя собрались уходить — следовало спешить. Оставив у хозяев легкую обувь и получив указания насчет новой дороги, мы расстались.

— Будьте осторожны, в лесу много зверей, — крикнул напоследок хозяин. Мы обернулись: старики стояли на крыльце рядышком и, улыбаясь, махали нам руками.

3

— А вот ведь дорога-то не та, — говорил Гусев, — вон она, старая дорога, слева, видишь? Вон и мост разбитый…

Приближаясь к родной деревне, Александр Петрович находился в приподнятом настроении. Мы шли по песчаной дороге, на которой суетилось множество муравьев и важно выступали жуки-скарабеи. Слева лес был чистым, огромные папоротники сменялись кустами можжевельника и вереска. Справа шел черничник и пахло болотом.

— Я ведь здесь сорок лет не был, — говорил Гусев, — вот уж и лес изменился: раньше где-то здесь огромное дерево стояло, теперь нет его… И ведь знаешь что я припоминаю: здесь вот слева-то, чуть дальше, раньше был красный камень в виде куба — мне о нем рассказывали…

— Чем же тот камень был интересен?

— А вот чем. Был он в форме куба меньше метра размером. В верхней части, говорят, вделана была железная воронка, и если послушать, то можно было различить, что на большой глубине журчит вода. Ходить к камню запрещалось, так как замечено было, что ночами иногда из той воронки исходил вверх сноп сильного света. Говорили, что рядом с кубом была яма "как рюмка", с очень гладкими стенками, и что странно — вынутой земли нигде не было рядом.

Сколько мы ни шли, на дороге не встречалось ни людей, ни машин. Зато, действительно, попадались следы лосей и кабанов. Было жарко, и рюкзак давал о себе знать. Вокруг нас вилась целая туча комаров и слепней; эти изверги, похоже, были не в состоянии прокусить лишь подметки… Спустя час показалась развилка. Мы остановились перед ней.

— Не пойму, та ли это повертка (так здесь называют повороты дорог)… Александр Петрович стоял, раздумывая. — Ну не по этой дороге я ходил — и все тут! — Помочь ему я ничем не мог. — Нет, давай-ка подальше пройдем, вроде как рановато поворачивать…

Мы двинулись дальше. Дело шло к вечеру. Волнения и усталость сказывались все сильнее. Гусев замолк, припоминая дорогу.

— Вот ведь, вишь, какое дело, — говорил он, будто бы извиняясь, — не та это дорога, да и не был я здесь давно…

Чем дальше мы шли, тем больше глодали его сомнения. Чувствовалось, что переживал он за это сильно, полагая, видимо, что оплошка с дорогой бросит тень недоверия и на точность его рассказов вообще.

— Нет, не туда мы идем, — сказал он наконец.

Мы сбросили рюкзаки и присели отдохнуть. Я попытался подбодрить его.

— Теперь уж надо идти по этой дороге, — сказал Александр Петрович. — К жилью выйдем, там все и узнаем…