HHhH - [21]

За несколько дней ситуация полностью меняется: военные не только открывают правду, но им к тому же удается вырвать из когтей гестапо двух главных свидетелей по делу — шантажиста и отставного кавалерийского ротмистра. Стало быть, от плана Гейдриха при таком раскладе не остается камня на камне и…

В этот момент карьера Гейдриха висит на волоске: если Гитлер согласится на военный трибунал, его мошенничество рано или поздно будет раскрыто, и это приведет как минимум к увольнению. Конец всем амбициям! Он окажется примерно в том же положении, как в 31-м, после того как его вышвырнули из флота.

Ох, как же ему не нравится такая перспектива! Хладнокровный убийца просто-таки сходит с ума. Его правая рука, Шелленберг[59], вспоминал позже, что в те дни Гейдрих даже попросил как-то, чтобы ему принесли оружие. Шефа СД приперли к стенке.

Только зря он сомневался в Гитлере: Фрича в конце концов отправили в отставку по причине слабого здоровья. Никакого разжалования, никакого процесса, так было проще решить все проблемы. У Гейдриха все же был козырной туз в рукаве: его интересы совпадали с интересами Гитлера, который как раз в это время решил взять на себя командование армией, а это означало, что от Фрича надо избавиться любой ценой — такова уж нерушимая воля фюрера.

5 февраля 1938 года газета Völkischer Beobachter напечатала крупно — чтобы сразу бросалось в глаза:

«ВСЯ ВЛАСТЬ СОСРЕДОТОЧЕНА ОТНЫНЕ В РУКАХ ФЮРЕРА».

Гейдриху уже не о чем было беспокоиться.

Состоявшийся все-таки офицерский суд чести признает все обвинения против генерал-полковника Фрича ложными, но расстановка сил к тому времени радикально переменится. Все будут в экстазе по причине аншлюса, армия склонится перед гением фюрера — ну и зачем же ей тогда делать из случившегося проблему? Фрича оправдают, Гитлер, отказавшись от публичного заявления, объявит о решении трибунала на встрече с высшим командным составом… Все в порядке, ликвидируем шантажиста — и забудем об этом.

49

Гитлер никогда не шутил с вопросами морали. С 1935 года, в соответствии с принятыми в сентябре Нюрнбергскими законами[60], евреям было официально запрещено вступать в сексуальные отношения с арийскими женщинами, равно как и арийцам с еврейками. Нарушение каралось тюрьмой[61].

Но — удивительное дело! — юридическую ответственность несли только мужчины. Женщина — не имеет значения, еврейская или арийская, — вероятно, по воле фюрера, никаким преследованиям в аналогичных случаях не подвергалась.

Гейдрих, больший роялист, чем сам король, не может с этим согласиться. Похоже, подобное «неравноправие» мужчин и женщин оскорбительно для его чувства справедливости (правда, только в том случае, если женщина еврейка). И потому в 1937 году он направляет в полицию и в гестапо секретные инструкции, в соответствии с которыми за каждым приговором, вынесенным немцу за связь с еврейкой, автоматически должен следовать арест его партнерши, которую следует немедленно — и тайно — отправить в концентрационный лагерь.

Получается, что в тех случаях, когда от нацистских начальников в виде исключения требовались умеренность и сдержанность, они не боялись пойти наперекор приказам фюрера. Если вспомнить, что после войны единственным аргументом в свою защиту они выдвигали необходимость подчиняться приказу во имя офицерской чести и принесенной в свое время присяги, факт этот покажется особенно интересным.

50

Взрыв бомбы: аншлюс! Австрия в конечном счете «решает присоединиться к Германии». Это первый этап создания Третьего рейха. И одновременно ловкий маневр, который Гитлер вскоре предпримет снова, — завоевание страны без единого выстрела.

Новость для Европы — как гром среди ясного неба. Полковник Моравец, естественно, хочет немедленно вернуться из Лондона в Прагу, но вот беда — нет подходящего рейса. Тем не менее ему удается вылететь во Францию, где, очутившись на мысе Аг[62], он решает проехать остаток пути по железной дороге. Поезд — это, конечно, прекрасный вид транспорта, только есть тут небольшая проблемка: путь из Франции в Чехословакию лежит… через Германию.

Невероятно, но Моравец осмеливается рискнуть.

Так складывается оригинальная ситуация: 13 марта 1938 года глава чехословацкой тайной разведки в течение нескольких часов путешествует в поезде по нацистской Германии.

Попытаюсь-ка я вообразить это путешествие… Моравец, со своей стороны, конечно же, старается привлекать к себе как можно меньше внимания, он, разумеется, говорит по-немецки, но я не уверен, что его акцент вне всяких подозрений. Однако для Германии война тогда еще не началась, и немцы, пусть даже и возбужденные речами фюрера о мировом еврействе и внутренних врагах, пока не настолько бдительны, насколько могли бы. И все-таки из чистой предусмотрительности Моравец, должно быть, выбирает при покупке билета либо самого, как ему кажется, приветливого кассира, либо самого на вид тупого.

Но вот он уже в вагоне. Тут он, скорее всего, находит пустое купе и садится…

…либо у окна, чтобы иметь возможность повернуться спиной к будущим попутчикам и, сделав вид, что любуется мелькающими за окном пейзажами, лишить соседей охоты завязать с ним разговор, но одновременно наблюдать за ними и всем, что происходит в купе, благодаря отражению;