HHhH - [20]

Если оставить в стороне реакцию Геринга и Редера — нацистов, как говорится, до кончиков ногтей, — можно сказать, что планы Гитлера ввели его собеседников в ступор. Кое-кого даже и в буквальном смысле: у Нейрата, к примеру, в дни, последовавшие за оглашением этого блестящего проекта, случилось несколько сердечных приступов подряд. Бломберг и Фрич (первый был военным министром и главнокомандующим вооруженными силами, второй — главнокомандующим сухопутными войсками немецкой армии) попытались протестовать, причем с горячностью, абсолютно неприемлемой при царящих в Третьем рейхе нравах. Старая гвардия тогда, в тридцать седьмом, еще верила, что может быть той силой, которая в глазах диктатора, столь неосторожно приведенного ею к власти, кое-что значит.

Она ничего не понимала в Гитлере, эта старая гвардия, а за понимание (в частности — Бломбергу и Фришу) предстояло заплатить очень дорого.

Не так уж много времени спустя после вышеупомянутого бурного заседания Бломберг, который в январе 1938 года женился вторым браком на своей юной секретарше, с ужасом узнал, что открылось (вполне возможно, и ему самому) прошлое его молодой, на двадцать три года моложе его самого, жены. Ева Грун, как выяснилось, была профессиональной проституткой. А поскольку скандал требовался максимально громкий, по министерствам запустили открытки с обнаженной Евой в самых что ни на есть непристойных позах. Бломбергу предложили развестись с Евой, он проявил мужество, отказался — и был немедленно отправлен в отставку: ему было запрещено надевать военную форму и появляться в канцелярии. Но он дожил свой век верным второй жене и умер в Нюрнберге в 1946 году, ожидая начала процесса.

А Фрич стал жертвой еще более скабрезных махинаций, умело проведенных не кем иным, как Гейдрихом. Ну а кем же еще…

48

Гейдрих, подобно Шерлоку Холмсу, играл на скрипке (только лучше британца). И, подобно Шерлоку Холмсу, занимался расследованиями уголовных преступлений. Разница между ним и знаменитым английским сыщиком состояла в том, что в отличие от Шерлока Холмса он не доискивался истины — он фабриковал «истину». Совсем другое дело.

Вот, например, поручили ему скомпрометировать командующего сухопутными войсками, генерал-полковника вермахта Вернера фон Фрича. Для того чтобы узнать об антинацистских настроениях Фрича, не надо было стоять во главе СД: тот никогда своих взглядов не скрывал. Еще в 1935 году, во время парада в Саарбрюккене, любой, кто находился неподалеку от Фрича на трибуне, мог услышать его саркастические замечания в адрес СС, партии и многих видных членов НСДАП. И нет ничего проще, чем придумать заговор, который тот якобы замышляет.

Но Гейдрих находит другой путь — куда более унизительный для старого барона. Он знает, насколько спесива, насколько чувствительна старая прусская аристократия к вопросам нравственности, как чванится она своей высокой моралью. Вот почему он решает, используя опыт с Бломбергом, завести на Фрича дело по обвинению в безнравственности.

Фрич — убежденный старый холостяк, к этому Гейдрих и намерен придраться. В делах такого рода угол атаки понятен, и, для того чтобы сварганить досье, группенфюрер СС прибегает к помощи специальной службы гестапо, 11-го отдела, задача которого — борьба с гомосексуализмом.

И вот что ему удается обнаружить. В показаниях некоего Ганса Шмидта, сидевшего в это время в тюрьме и известного тем, что он выслеживал гомосексуалистов и вымогал у них деньги, есть сведения о том, что Шмидт видел в каком-то темном проулке близ Потсдамского вокзала, как Фрич предавался разврату с гомосексуалистом по кличке Джо-баварец, продававшим свои услуги за деньги, после чего стал Фрича шантажировать, и тот платил ему за молчание. Невероятно, но история выглядела правдивой… расхождения были в одной мелочи, но Гейдрих такую «мелочь» (Фрич, о котором шла речь в доносе, всего лишь полуграмотный однофамилец генерала) решает не брать в расчет, какое это имеет значение!

Кавалерист в отставке — подумаешь, военные же оба, легко спутать, тем более что под давлением гестапо шантажист готов опознать кого угодно.

Гейдриху хватает воображения (без этого в его деле не обойтись), но чтобы махинации такого рода оказывались успешными, требуется еще и перфекционизм, а группен-фюрер на этот раз им не озаботился. Тем не менее дело почти выгорело.

На очной ставке, проводившейся в одном из кабинетов имперской канцелярии в присутствии Геринга и Гитлера, шантажист, выглядевший, по слухам, абсолютным дегенератом, увидев Фрича, закричал: «Это он!» — а надменный барон даже не удостоил его ответом… Однако в высших сферах Третьего рейха принимать неприступный вид было бесполезно. Гитлер потребовал, чтобы главнокомандующий сухопутными войсками немедленно подал в отставку.

До этого момента события разворачивались в точности по сценарию Гейдриха. Но теперь происходит неожиданное: Фрич отказывается уйти со своего поста. Причем не просто отказывается, а требует, чтобы дело было передано военному трибуналу. И позиция Гейдриха внезапно становится ох какой шаткой: если начнется новое предварительное расследование, то проводиться оно будет уже не силами гестапо — силами самой армии. А Гитлер колеблется. Ему не больше, чем Гейдриху, хочется честного, без сучка без задоринки процесса, но он пока еще немножко опасается реакции старой гвардии.