Хэппи Энд - [15]

Слушай, как ты отважился ночевать там? Герой! Мне и подумать страшно, не то, чтобы ночевать, а к гаражу подъехать. Забыть хочу! Чтоб ничего не мучило память. Вот так, головой под одеяло, — и никогда больше не проснуться. Паша, ничего не помогает! Как же спастись от проклятых мыслей! А теперь ещё твой последний рассказ. Час от часу не легче!

Ты, как будто, не и-мэйл, а роман пишешь. С продолжением. Павлуша, умоляю тебя, не верь Кириллу! Держись, как только можешь, не поддавайся на его провокации. Он, конечно, красавчик, но всегда был какой-то порченый. Это мне надо было приютить мальчика, да я сама-то в таком состоянии… Даже не сообразила забрать мальчика, эгоистка. Думала только о собственной боли, ненавижу себя за это.

Чувствую, что подошёл момент, когда правду, только правду и ничего, окромя. Так вот, история с Олегом тянется не два и не три, а как в сказках: семь лет. Вряд ли, кто здесь об этом знает: Олег старался не афишировать, а я — что я? Всё и всегда было, как считал нужным или, ежели угодно, желал он.

Мы с Олегом познакомились ещё в Москве. А ты, небось, и не знал? Ах, как давно состоялась эта первая встреча! В другой жизни, где не было ничего, кроме надежд. А здесь — всё. Только надежда испарилась. Итак, познакомились семь лет назад. Олег мечтал уехать, я уезжала. Помнишь анекдот: еврейская жена не роскошь, а средство передвижения? Ну вот. Договорились о фиктивном браке. Кирюшке теперь пятнадцать, значит, тогда было восемь лет. Всё правильно: мы поженились двадцать пятого сентября, ещё шутили, «двадцать пятое — первый день», а тридцатого сентября у мальчишки день рождения. И исполнилось ему тогда восемь лет. Ребёнок был худенький, прозрачный и постоянно врал. Даже, если говорил правду, то казалось, что лжёт. Знаешь, голова всегда опущена… Взгляд исподлобья…

Рос без матери… Это ты знаешь. Олег был отцом по мере своего понимания, то есть, как положено в России: лупил для острастки, но считал, что в меру. Ты не представляешь, сколько раз я становилась стеной. Он старался являть «суровую, но справедливость», а я Кирюшку так жалела! При этом, ты не думай, что Олег — изверг. Как другие, так и он. Там же вообще всё работало, складывалось, настраивалось на то, чтобы сделать из человека ничтожество. Вот и система воспитания в первых рядах… А сейчас кому-то из родителей предъяви, так каждый скажет, что это было нормой. Ведь только здесь поняли, что творили там. А там не ведали. А что я, мачеха могла? Даже и не то, чтобы Олег на ребёнке срывал зло: просто считал, что так нужно воспитывать. По-мужски, так сказать. В результате, мальчишка обманывал всех и всегда, даже со мной вёл себя подозрительно. Даже — потому что меня вроде любил. А скорее, был благодарен за то, что я его постоянно защищала, что бы он ни сотворил. Ох, и творил же — конечно, тоже не ведая чего, — ужас!

Подсматривал, спим мы вместе или нет, например. Но это, наверно, другие дети тоже. А у Кирюшки вдруг выработалась странная привычка: с разбегу он взлетал мне на колени, как будто, седлал. И начинал щекотать. С одной стороны, могло возникнуть ощущение, что он играл со мной, как дитя. С другой стороны… Не знаю, что-то нехорошее сквозило в этих играх. Оторваться от мальчишки было, мягко говоря, нелегко. Он умел впиться руками, как пиявка: один палец отдерешь — оставшиеся вцепятся ещё сильнее. Всё это можно пережить: я понимала, что ребёнок растёт без материнской ласки. Но в какой-то момент я чувствовала, что пол из-под ног уплывает, потому что мне начинало казаться, что Кирилл как-то нехорошо по мне елозит. Если можно так выразиться, с его стороны (Паша, пойми: я ни в чём не уверена, возможно, мне только чудилось) — имел место своеобразный вариант онанизма. Разумеется, мысли эти мои я прогоняла, старалась не заострять, и до сих пор не знаю, разгадала мальчика правильно или нет.

Мне было не до разгадок поведения Кирилла. Потому что я влюбилась в Олега без памяти, как девчонка… Ну, это-то ты знаешь. А началось всё ещё тогда. Брак-то по договорённости, я уже сказала, был фиктивным, но переспали мы ещё до брака. Причём, Олег именно и начал. А я была рада стараться. Да и кто отказался бы на моём месте? Я этого человека, как только увидела, так сразу и полюбила. Или, если угодно, возжелала. Сейчас трудно рассудить, что это было тогда. Но чувства меня буквально раздирали, и сильнейшие.

Знаю, я об этом совместном прошлом не распространялась, потому что стыдно. И до сих пор. Позорно и больно. И не расскажешь. Многие знают о существовании жены до Зинки, но далеко не все в курсе, что бывшая супруга — это я. Потому что ни с кем из тех, с кем мы проходили эмиграцию, потом не общались. А стыдно больше всего за то, что сначала, вроде бы, мужчина проявил желание… А потом, по всей вероятности, женщина почему-то стала ему противна. Я как-то даже набралась наглости и спросила его в лоб, но он сказал, что нет, наоборот. Я попыталась допросить, но поняла, что опускаюсь. Да и невозможно было достучаться.

К тому же, постепенно Олег приучил меня к мысли, что всё именно так и должно происходить. Более того, он внушил мне, что я чересчур похотлива, и поэтому отбиваю всякое желание. Что это я — внушил? Это он так и полагал и, наверно, оказался прав: не сумела я стать выше этого, понимаешь? Допрашивала, видите ли… А Олег больше всего и чаще всего просто отмалчивался. Или обещал вечную дружбу. Называл меня «самым лучшим человеком в мире». Ненавижу и сейчас, когда мужики мне говорят, что я «хороший человек». Даже сейчас, семь лет спустя, я содрогаюсь, когда вспоминаю свою «семейную» жизнь. Но разве можно его в чём-то обвинять? Не любил меня, что уж тут поделаешь. Вот не любил — и всё. Хоть умри, хоть кричи «Караул»! — не любил он меня, Павлуша.