Хендрикс, Последние 22 дня - [19]

57

Прозвучало объявление, что концерт прерывается на 5 минут, но Джими не был в состоянии вернуться на сцену. Концерт к разочарованию всех пришлось прекратить. Как сказал позже репортёрам Джими:

— Я уже мёртв был задолго до него.

Но это заявление так и повисло в воздухе.

Добравшись до своей артистической, Джими сообщил организатору этого концерта, Андерсу Стефансену, что сильно болен и не может продолжить игру. Он так же сообщил, что не требует никакого гонорара и что не пройдёт и месяца, как он вернётся и отыграет бесплатно целый концерт.

— Я вошёл в артистическую Джими. Он выглядел совершенно больным, — вспоминает Отто Февсер, директор зала. — Хендрикс начал падать, я подхватил его, помог усадить в кресло. Он весь горел, его лихорадило. Ребята спросили меня немного кокаина, чтобы хоть как–то облегчить его страдания. На что я ответил, что у меня не бывает кокаина. Было совершенно очевидно, что Хендрикс не сможет продолжить концерт.

Вызвали такси и Кирстен вместе с Карен отвезла его в гостиницу Атлантик.

Тем временем, Туе Дитлевсен объявил публике, что концерт окончен и Джими совершенно больного повезли обратно в гостиницу. Он сообщил, что на следующий день они могут сдать билеты и получить свои деньги обратно и что Джими обещал дать бесплатный концерт в ближайшем будущем. Полиция и охрана были наготове, все боялись, что публика взбунтуется и разнесёт здесь всё. Но к полной их неожиданности все три тысячи поклонников Джими прониклись сложившейся ситуации и мирно покинули концертный зал.

Вернувшись в Атлантик, Анне Бьёрндал решила попробовать снова взять интервью у Джими. К удивлению всех он согласился говорить с ней:

— Мне нравятся волшебные сказки, люблю читать Ганса Христиана Андерсена и Винни Пуха. В сказках много фантазий и они развивают в людях воображение. Я никогда не играю одну и ту же песню одинаково… не могу сыграть, что не чувствую и во что не могу вложить кусочек своей души.

— Как я понимаю, вы сравниваете себя с Винни–Пухом, выражающим свои эмоции действием.

— Я — Винни–Пух, ищу следы

Зима и снег глубокий

Следы на снеге там вдали

Но вот растаял снег

И следа не найти…

В ночь на четверг 3 сентября

58

— Когда мы вернулись в гостиницу, — рассказывает Кристен Нефер, — мы поднялись в номер, Джими был действительно очень плох, за всю дорогу он даже не проронил ни слова. Когда мы вошли в номер, в кресле сидела какая–то девица, по всей видимости датчанка. Они стали говорить между собой, она и Джими. Она начала рассказывать ему о каких–то ужасах, о каком–то парне из Vanila Fudge, которого убили в Англии где–то загородом и я увидела, как глаза Джими стали расширятся от панического страха. Знаешь, я слетела с катушек и пару–тройку раз старалась, знаешь, таким вежливым голосом, чтобы Джими ничего не понял, оборвать её понос по–датски, что–то вроде: "Тебе бы лучше съ**ать отсюда по–быстрому, чем пугать Джими." Я не знаю, что это была за девица, и что ей надо было от Джими, но как только эта датская сука вышла за дверь, Джими сказал мне, что хочет со мной проговорить всю ночь, на что я ответила:

— Говорить? Всю ночь? Шутишь, я так устала.

Но он не отставал и настаивал на разговоре. Вдруг, он произнёс:

— Хочешь выйти за меня?

Мы проговорили до семи утра…

Этой ночью Мичу позвонили из Англии и сказали, что он только–что стал отцом. Его жена Линн родила ему дочь, они назвали её Эйша. Мич тут же заказал чартер, чтобы вернуться в Англию.

Четверг 3 сентября

В четверг 3 сентября Джими вместе с Кирстен вылетел в Копенгаген. Мич уже позаботился о чартере и Билли с Карен Дэвис вернулись в Лондон уже днём. Имея в виду состояние, в котором он находился, было разумно предоставить Билли действовать по своему разумению.

— Мы проснулись около десяти, — рассказывает Кирстен, — Джими был в превосходном настроении. Он был счастлив и его было совершенно не узнать, особенно после вчерашнего. Нам оставался ещё час до самолёта. Хорошо помню, этот крошечный самолёт, мы вели себя как сбежавшие ото всех любовники и я спела ему одну из донованских баллад, Wear Your Love Like Heaven. Весь перелёт Джими не выпускал моей руки из своих рук. В аэропорте Каструпт мы уже были около полудня и сразу же отправились в сасовскую гостиницу Глобетроттер. Они ничего не могли придумать лучшего, как поселить его в припортовой гостинице. Снаружи какой–то парень с отбойным молотком всё время пытался взломать асфальт прямо под нашими окнами и я сказала Джими:

— Мы не можем здесь оставаться.

Я позвонила моей маме [Бодил], и мы поехали к ней. У неё в доме была такая огромная кровать, знаешь, от стены до стены и я сказала ему:

59

— Здесь ты сможешь отлично выспаться.

Джими проснулся в 5, моя мама приготовила обед, вся наша семья была в сборе. Джими действительно хотел жениться, это было его навязчивой идеей, знаешь, он любил помечтать, и я уверена, он не одной мне задал этот вопрос: "Ты выйдешь за меня?" — я хочу сказать, знаешь, он это же проделал и со мной. Думаю, это из–за того, что он всё время чувствовал какую–то неуверенность, и хотел иметь в жизни твёрдую опору… и ещё, думаю, не только потому, что он впервые оказался в кругу моей семьи, но и то, что они приняли его как родного, я имею в виду, что он сидел за большим обеденным семейным столом, чего никогда прежде с ним не случалось, и он всё время повторял: