Хендерсон, король дождя - [41]

Все вышло так, как и предсказывал король: Туромбо не смог сдвинуть статую с пьедестала. И я не выдержал:

— Сэр… сир… позвольте мне…

Если король и ответил на моё бормотание, я этого не услышал, потому что увидел слева от себя одно-единственное лицо, чей напряжённый взгляд был устремлён на меня. Лицо верховного жреца — король называл его Бунамом. О, этот взгляд, вобравший в себя многовековой человеческий опыт! Он словно передавал мне послание из космоса. И я услышал — о, что я услышал! «Ты, чучело! Внемли моим словам, презренный лжец, ничтожная козявка — и все-таки человек! Не раскисай, брат, собери в единое целое все, что в тебе есть ценного. Это — твой единственный шанс. Даже если ты будешь побеждён и захлебнёшься собственной кровью, смысл жизни все равно откроется: не тебе, так кому-нибудь другому!» На этом космический голос умолк. Он сказал все, что хотел.

Вот когда мне стало ясно, зачем нам подбросили труп! За этим стоял Бунам. Он хотел знать, достаточно ли я силён, чтобы справиться с идолом. И я выдержал испытание. Черт возьми! На угрюмом, изборождённом морщинами лице «следователя» я увидел свою оценку. Он выставил мне высший балл.

— Я должен попытаться, — произнёс я вслух.

— О чем вы? — удивился Дахфу.

— Ваше величество. Если это не будет вмешательством во внутренние дела, думаю, я смогу поднять статую богини Муммы. Мне бы искренне хотелось это сделать, потому что я располагаю соответствующими возможностями. Должен предупредить, что у арневи я не очень-то хорошо справился с чем-то подобным.

Вместо того, чтобы принести пользу, нанёс им непоправимый вред.

На лице короля появилось смешанное чувство любопытства и сочувствия.

— Не слишком ли вы быстро вы скачете по свету, мистер Хендерсон?

— О да, король, мне не дано знать ни минуты покоя. Я просто не мог оставаться дома. Опять же, идея служения человечеству. Мой идеал — доктор Уилфред Гренфелл. Я бы с удовольствием отправился куда-нибудь с миссией милосердия. Не обязательно на собаках. Это — всего лишь случайная деталь.

— О да, я и сам интуитивно чувствовал что-то в этом роде.

— Позднее буду рад поговорить об этом подробнее, ваше величество. Сейчас меня больше всего интересует, могу ли я помериться силой с Муммой. Думаю, у меня получится.

— Должен предупредить, мистер Хендерсон: это может иметь далеко идущие последствия.

Мне бы спросить, какие именно, но я доверял королю и не предвидел никаких особо скверных последствий. Это горение, эта жажда, этот неудержимый поток, эта волна честолюбия уже завладели всем моим существом. К тому же король улыбнулся — и таким образом смягчил грозную силу своего предостережения.

— Вы в самом деле уверены, что справитесь?

— Вы только пустите меня к ней, ваше величество! Я жажду заключить её в объятия!

К нам подошёл Бунам в леопардовой мантии и о чем-то тихо поговорил с королём, который все ещё не решался дать согласие. После этого обмена мнениями Дахфу сказал мне:

— Бунам говорит, вас ждали. Вы пришли как раз вовремя.

— Ах, ваше величество, кто может знать наверняка? Если племя толкует знамения в мою пользу, тем лучше. Но послушайте. Я похож на хулигана — и в то же время довольно чувствителен. Однажды я прочёл стихотворение — кажется, оно называлось «Написано в тюрьме». Всего не помню, но там были такие строки: «И мошке я завидую лесной, что нежится на солнце в летний зной». А заканчивалось так: «Смотрю на пляски мошек в вышине, и цель — все неумолчнее во мне». Вы, король, не хуже меня знаете, какая это цель. Видите ли, ваше величество, мне противно жить по естественным законам распада и разложения. Долго ли ещё наш мир Я почему-то верю, что это можно изменить. Вот почему и скачу по свету. Все остальные мотивы — производные от этого. Тут и моя жена Лили, и дети… у вас, наверное, тоже есть дети, вы понимаете…

— Сожалею, если задел ваши чувства, — молвил король.

— Ничего, ничего, Я неплохо разбираюсь в людях, а вы — человек высокой пробы. От вас я и не такое снесу. К тому же, это правда. Если быть откровенным, я тоже завидовал мошкам. Тем больше оснований для желания освободиться из тюрьмы. Правильно? Если бы я имел склад ума, позволяющий спрятаться в свою раковину и считать себя королём необозримого пространства, это было бы просто замечательно. Но я устроен иначе. Я из тех, кто ещё не СТАЛ, а только СТАНОВИТСЯ. Ваша ситуация в корне отличается от моей. Вы — из категории состоявшихся. Мне же просто необходимо стать законченной личностью. Поэтому я и прошу пустить меня на арену. Мне трудно объяснить, но я чувствую к этому призвание. Каждый человек обязан положить всю свою жизнь на достижение определённой глубины… Так что я пошёл, ваше величество. Вы ведь не хотите, чтобы я отступил?

— Нет-нет, мистер Хендерсон, ни в коем случае. Что бы ни случилось, я разрешаю вам это сделать.

— Спасибо, ваше королевское величество. большое спасибо.

Я стянул тенниску через голову и, чувствуя себя громоздким и неуклюжим, спустился на арену, чтобы преклонить колена — вернее, одно колено — перед богиней Муммой. Натирая руки иссохшей землёй, прикинул её рост и вес. С трибун до меня, словно откуда-то издалека, долетали крики варири. Дикость этих людей, издевающихся над собственными богами и вздергивающих за ноги мертвецов, не охладила мой пыл. Я был сам по себе, они — сами по себе. Я жаждал только одного: обхватить руками этого колосса женского пола и поднять в воздух.