Хедвиг и прекрасная принцесса - [7]
– Ул-ле, Ул-ле! – кричат мальчишки.
– Хед-виг, Хед-виг! – кричат девчонки.
Улле плюёт под ноги и смотрит на Хедвиг так, словно она мешок с мусором. Кудряшки прилипли к потному лицу. Он шарит рукой в кармане, но понимает, наверно, что оставил повязку для волос в классе. Только вот теперь её там нет.
– Она жульничает! – вдруг кричит он и указывает на ногу Хедвиг, угодившую за стартовую линию.
– Неправда! – шипит Хедвиг и делает шаг назад.
Бенгт уже тут как тут. Он несколько раз проходит вдоль линии старта, проверяя, как стоят их ноги. Потом кивает:
– Всё нормально. Но сперва Улле должен завязать шнурки.
Улле смотрит на развязавшийся правый ботинок. Потом наклоняется и запихивает шнурки под язычок.
– Завяжи как следует.
– Да не надо, мне не мешает.
– Завяжи как следует, – повторяет Бенгт, указуя на ботинок кулаком. – Сейчас же.
– Нет.
– Почему?
– Потому что.
– Отвечай на вопрос. Почему ты не хочешь завязать шнурки?
Улле отводит взгляд и, стиснув зубы, упрямо молчит.
Хедвиг набирает полный рот воздуха и кричит так, что вся школа, весь Хардему, весь мир слышит:
– Потому что не умеет! Он не умеет завязывать шнурки!
Внутри неё как будто извергся вулкан. Какое наслаждение отомстить этому мерзкому вонючке, решившему, что может явиться к ним в класс в своих огромных штанах, со своими тёмными кудряшками, и победить в забеге.
Все взгляды устремлены на Улле. Бенгт тоже смотрит. Потом откладывает тетрадь.
– Ясно, – говорит он и опускается на колени.
Улле хотел бы испариться, унестись в облака, подальше отсюда. Примерно минуту Бенгт Ламм возится с толстыми шнурками, но кажется, что это длится бесконечно долго.
– Так, приготовились, – закончив, говорит он.
Хедвиг встаёт у линии, в её ногах уже ревут моторы. Улле вразвалочку подходит к старту, равнодушно сложив на груди руки.
– На старт… внимание… марш!
Хедвиг срывается с места и тут же замечает, что бежит первая. За несколько секунд она добирается до финиша и врезается в борт. Обернувшись, проверяет, где Улле. Но он так и стоит на старте, точно так же сложив руки. И вдруг убегает, по пути шарахнув ногой по футбольным воротам.
– Хедвиг победила в забеге на пятьдесят семь с половиной! – кричит Линда. – Ура!
Гуннар, который стал угонщиком машин
Ближе к вечеру заморосило. Мелкие серые брызги превращаются в полоски на стекле. Трава на пастбище тяжело поникла.
Хедвиг прижимает к носу повязку со звёздами. Она пахнет персиком. Прямо как те самые кудряшки.
Вообще это довольно необычно, когда от тебя пахнет персиком, разве нет? От кого попало персиком не пахнет.
Хедвиг зарывается лицом в свой рукав и нюхает.
От неё ничем не пахнет. Ничем особенным.
Хедвиг надевает повязку на голову и встаёт перед зеркалом.
На неё смотрит темноволосое растрёпанное существо. Существо морщит нос. Что-то не так. На голове Улле повязка выглядела как-то естественнее. Что делать с чёлкой – оставить снизу или выпустить сверху? Или зачесать назад?
Хедвиг вздыхает и падает на кровать. Глупо было брать эту повязку. В школе её не поносишь. Если надеть дома, мама спросит, где она её взяла, и заставит вернуть. А нарядиться и сидеть одной в своей комнате – от этого мало радости. Ведь смысл в том, чтобы её увидели другие и подумали: «Вау!»
Конечно, лучше всего, если её увидит Улле и обалдеет прямо на месте: в каком-то смысле будет приятно, что он позавидует чему-то, что есть у Хедвиг. Только это, конечно, невозможно. Ведь повязка его, а завидовать самому себе как-то странно.
Можно её приберечь. И достать через много лет, когда Хедвиг станет совсем большая! К этому времени Улле уже, наверно, забудет, что это его повязка. И, увидев её на Хедвиг, ахнет и позеленеет от зависти.
В комнату стучат. Хедвиг срывает повязку с головы и прячет за спину.
Дверь со скрипом открывается.
– Что ты делаешь? – спрашивает мама.
– Ничего.
– Какая ты растрёпанная.
– Угу.
Мама покашливает.
– Как в школе?
– Хорошо.
– Как новый учитель?
– Ну так.
– Ясно. – Мама медлит. – А новый ученик пришёл?
– Да.
– Девочка?
– Нет.
– Мальчик?
Хедвиг вздыхает.
– Ну и как он? – спрашивает мама, которая, кажется, и сама успела сообразить, что если новый ученик не девочка, то он может быть только мальчиком.
– Чокнутый.
– Чокнутый? Как это?
– Мерзкий.
– Да что ты говоришь…
Мама покусывает ноготь большого пальца.
– Когда в класс приходит новенький, очень важно встретить его по-доброму, ты же знаешь, да? – спрашивает она.
– Да, но если он чокнутый?!
Повисает пауза.
– Ты что-то прячешь за спиной?
– Да.
– Что?
– Руки. Можешь выйти, пожалуйста?
Хедвиг хочется только одного: чтобы всякие мамы не совали свой нос куда не следует, не садились на край кровати, не гладили её по голове и не сюсюкали!
Мама смотрит на Хедвиг. Гладит по голове.
– Когда я была маленькая, к нам в школу тоже однажды пришёл новый мальчик. Гуннар.
– Очень интересно.
– Я училась во втором, а он пришёл, кажется… в четвёртый. В нём не было ничего особенного, выглядел он вполне обычно. Но только потому, что он был новенький, его стали дразнить – одноклассники и некоторые старшие дети.
– Ясно.
Серьёзно, почти торжественно мама продолжает свой рассказ.
Гуннар этот был парень не промах, хорошо учился и всё такое. Он был большой выдумщик и частенько таскал яблоки у школьного завхоза. Он клал их между двумя досками, вставал сверху и подпрыгивал. Так у него на обед было яблочное пюре, пока все остальные давились слипшейся кашей.
