Хазарский пленник - [155]
Ночью травы шумят на ветру, колышется дикая рожь, высоко взметнулись светлые метёлки ковыля, вьюнок пеленает травы, путается под ногами, раня острыми прядями, на диво крепок этот узурпатор степных просторов, можно порезать ладонь, а корня так и не вырвать.
Свет вольного месяца облегчает путь и позволяет выбирать дорогу. По нему, по свету молочному и отблеску далёкого русла реки; и шли. Ведь степняки всегда тянутся вдоль реки, стадам нужна вода, а искать ключи да колодцы — потеря времени.
— Гля, Влодко! Костёр! — тихо молвил Тёмка, первым взойдя на пологий бугор, с которого хорошо просматривались река и ближние луга. На пойменных лугах удобно ночевать племенам, не опасающимся нападения. Просторно. Вода рядом. Травы вдоволь. А если кто решится напасть, так половцы сами кого хочешь посекут, отваги и умения степнякам не занимать. При доброй страже чего бояться?
— Если половцы, завтра явимся, — решил Владимир. — Если вороги, надо обходить.
Он перехватил узду и повернул к бугру. Пока кочевники ночуют, надо обойти их, опередить. Разглядеть ночью невозможно, рискованно соваться наугад. Значит, снова надо терпеть, скрываться, ждать.
Рассвело.
Одинокий жеребчик и двое путников шагали по степи, и их уже ясно видели верховые пастухи и воины ближнего табора, неторопливо ползущего на запад. То, что путники направляются к табору, не удивляло: в степи удобней примкнуть к сильному обозу, чем мыкаться в одиночестве. Странно иное. Едва далёкие фигуры стали различимы глазом, как появились чужаки и, нахлёстывая коней, кинулись наперехват.
Не так много всадников в отряде, что торопится остановить путников с единственным уцелевшим конём. Десятка два. Но и слепому ясно: встреча беглецов с преследователями, а единственный конь на двоих — явное свидетельство бегства, несёт смертельную угрозу.
Кочевники некоторое время наблюдали за странными состязаниями в степи, а затем приняли сторону слабого. В том натура человека. Слабого надлежит подбодрить, сильному желают поражения, ибо ему и без того улыбается удача.
Навстречу беглецам выдвинулось несколько пастухов и с десяток воинов с луками. О том, что преследователи могут напасть здесь, на глазах табора, степняки не помышляли.
Три силы, если выдохшихся беглецов можно назвать силой, могли схлестнуться в любой миг в кровавом танце, ибо преследователи настигали жеребца с двумя всадниками. Но и кипчаки уже могли достать стрелой незнакомцев, спешащих навстречу кочевникам. Если они не хозяева близ своего стойбища, то кто?
Владимир, видя что люди Горбаня взялись за стрелы, слыша надсадный хрип жеребца, сумел перекинуть ногу и спрыгнуть на ходу.
— Тёмка, беги! — приказал он. — Беги! Кричи — Боняк! Зови подмогу! Боняк! Тугар! Ну же!
Но малец, давно уже внимавший Владимиру, как отцу, как старшему брату, остановил коня. Он дёрганно выхватил саблю, узкую и чрезвычайно острую, подобранную по руке, и развернулся навстречу преследователям!
Солнце ударило в лицо Владимиру и зеркалом плеснуло с узкого клинка, неуверенно поднятого над головой Тёмного.
— Беги! Дурень! — взмолился князь, привычно разминая кисть саблей. Хотя и не верил, что достанет врага. Зачем им мараться с беглецом? Когда вдоволь стрел, когда подпирают половцы, спешащие к месту сшибки.
Вот и первая стрела скользнула по плечу, срезая несколько нитей секущим остриём.
Владимир вскинул локоть, и сабля завертелась, вспыхивая на солнце, словно веер стали, поднятый к плечу князя.
— Боняк! Тугар! — крикнул Владимир, краем глаза следя за подлетающим воинами кипчаков. — Боня-ак!
Но всё же стрелы порхают всё ближе, всё чаще свист, всё злей плотный шёпот оперения, его слышно лишь тому, кто стоит рядышком с мигнувшей стрелой, совсем рядом.
— Галь-халь-ля-а! — послышалось Владимиру, он не знал боевого клича кипчаков, впервые сходился с воинами степняков и удивлённо внимал странному гусиному клёкоту. Не прислушивался, но звуки угрозы сами нашли его, ведь набегающие спасители могут стать врагами. Степняки вправе видеть в них добычу и, отбивая её у преследователей, по неписаным законам степи становятся господами рабов. Пленники ведь не вольные люди, а рабы. Для степняков сейчас важно одно, чьи рабы? Так?
А Тёмный всё не мог отступить, всё не решался бросить князя, кружил рядом, вызывая град стрел и бессильно поблескивая игрушечной сталью.
Со стороны казалось, беглецы ведут себя глупо. Вместо того чтоб загнать коня, добегая до табора, остановились, чего-то ждут. Один шпыняет коня, старается отослать соратника, спасти хоть его, видно, это старший, а младший не поддаётся, не отступает, отчаянно вертится рядом. Как будто его слабый конь и он способны отвести угрозу.
Кипчаки всей душой поддерживали беглецов, издали приняв их за родню, столь чисты и ясны их порывы, столь очевидна связь людей, готовых принять смерть рядом.
И эта единодушная поддержка, порыв сочувствия привели к спасению беглецов. Кипчаки прискакали к вытоптанному пятну в траве раньше противника. Радостно покрикивая, они кружили и петляли рядом, прикрывая чужаков от стрел. Свежие кони сумели преодолеть большее расстояние, отмеряли несколько сотен шагов в степи гораздо легче, чем преследователи.
Любимое обвинение антикоммунистов — расстрелянная большевиками царская семья. Наша вольная интерпретация тех и некоторых других событий. Почему это произошло? Могло ли всё быть по-другому? Могли ли кого-то из Романовых спасти от расстрела? Кто и почему мог бы это сделать? И какова была бы их дальнейшая судьба? Примечание от авторов: Работа — чистое хулиганство, и мы отдаём себе в этом отчёт. Имеют место быть множественные допущения, притягивание за уши, переписывание реальных событий, но поскольку повествование так и так — альтернативная история, кашу маслом уже не испортить.
Интеллектуальное наследие диссидентов советского периода до сих пор должным образом не осмыслено и не оценено, хотя их опыт в текущей политической реальности более чем актуален. Предлагаемый энциклопедический проект впервые дает совокупное представление о том, насколько значимой была роль инакомыслящих в борьбе с тоталитарной системой, о масштабах и широте спектра политических практик и методов ненасильственного сопротивления в СССР и других странах социалистического лагеря. В это издание вошли биографии 160 активных участников независимой гражданской, политической, интеллектуальной и религиозной жизни в Восточной Европе 1950–1980‐х.
В центре повествования – судьба великого князя Михаила Александровича, младшего сына императора Александра III и императрицы Марии Федоровны. Активный участник Первой мировой войны, Георгиевский кавалер, первый командир легендарной «Дикой дивизии», он снискал, благодаря воинской доблести, таланту военачальника и сердечному отношению к подчиненным, уважение и любовь сослуживцев, называвших его «храбрейшим из храбрых» и «джигитом Мишей». Звездный же час Михаила настал 3 марта 1917 года, когда он, де-юре последний русский император, добровольно отрекся от престола.
События 1922 года отразились на всем ХХ веке, и продолжают влиять на нас сто лет спустя. Империи пали. Официально был создан Советский Союз, а Италия Муссолини стала первым фашистским государством. Впервые полностью опубликованы «Бесплодная земля» Т. С. Элиота и «Улисс» Джеймса Джойса. В США сухой закон был на пике, а потрясенная чередой скандалов голливудская киноиндустрия продолжала расти. Появилось новое средство массовой информации – радио, а в Британии основали Би-би-си. В послевоенном обществе, уже измененном кровопролитной травмой и пандемией, нравы прошлого казались еще более устаревшими; «ревущие двадцатые» начали грохотать, возвестив начало «века джаза». В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Звукозапись, радио, телевидение и массовое распространение преобразили облик музыки куда радикальнее, чем отдельные композиторы и исполнители. Общественный запрос и культурные реалии времени ставили перед разными направлениями одни и те же проблемы, на которые они реагировали и отвечали по-разному, закаляя свою идентичность. В основу настоящей книги положен цикл лекций, прочитанных Артёмом Рондаревым в Высшей школе экономики в рамках курса о современной музыке, где он смог описать весь спектр основных жанров, течений и стилей XX века: от академического авангарда до джаза, рок-н-ролла, хип-хопа и электронной музыки.
Роман писателя и композитора «восточной ветви» эмиграции Н. Иваницкого «Земля Тиан» (1936) повествует о приключениях двух русских шанхайцев-авантюристов, отправившихся на поиски драгоценных залежей платины в далекую и труднодоступную провинцию Китая. Туда же, в «землю Тиан», направляется труппа русских кабаретных танцовщиц во главе со странным китайцем-импресарио и проходимцем-переводчиком… Обложка на этот раз предложена издательством.
Хан Батый назвал этот город «злым». Ещё нигде его войско не встречало столь ожесточённый отпор. Русские витязи отважно бились на крепостных стенах маленького Козельска, защищая его от несметных полчищ кочевников. Семь долгих недель длилась осада. Потом город пал. Ворвавшись в Козельск, завоеватели не пощадили никого, даже грудных детей. И вот появился шанс переиграть тот бой, навсегда изменив привычное русло истории. На помощь далёким предкам отправляется отряд российского спецназа во главе с майором Деминым. Их всего пятеро против десятков тысяч, задание выглядит форменным самоубийством.
На дворе лето 1735 года. «Бироновщина» – страшное время для страны. Люди исчезают по ночам, дыба и раскаленные клещи палача в Тайной канцелярии не знают отдыха. Смутный период накануне русско-турецкой войны, когда ловкий и предприимчивый человек со шпагой и пистолетом может круто изменить свою судьбу – и судьбы страны.Наш современник Игорь Гусаров оказывается в теле курляндского барона Дитриха фон Гофена, который решил попытать счастья в «варварской и дикой Московии». Игорь готов рискнуть головой и пройти любые испытания, чтобы предотвратить дворцовый переворот «дщери Петровой» – беспутной Елизаветы.Здесь и сейчас, на топких берегах молодой имперской столицы, в свете чадящих светильников, в бальных залах дворцов и в душных кабаках, куется новое будущее России, новое будущее всего мира.Если ты настоящий гвардеец – возьми судьбу за горло и поверни маховик истории!
На дворе лето 1735 года. «Бироновщина» — страшное время для страны. Люди исчезают по ночам, дыба и раскаленные клещи палача в Тайной канцелярии не знают отдыха. Смутный период накануне русско-турецкой войны, когда ловкий и предприимчивый человек со шпагой и пистолетом может круто изменить свою судьбу — и судьбы страны. Курляндский барон Дитрих фон Гофен, решивший попытать счастья в «варварской и дикой Московии», готов рискнуть головой и пройти любые испытания, чтобы предотвратить дворцовый переворот «дщери Петровой» — беспутной Елизаветы.
Действие происходит в 1735-м году, во времена пресловутой «бироновщины». Восемнадцатилетний дворянин Елисеев начинает свою карьеру в Тайной канцелярии. Умному, честолюбивому и умеющему за себя постоять юноше не по душе бумажная рутина службы, и фортуна дает ему шанс проявить себя. Помощь приходит откуда и подумать было нельзя. Из нашего времени, из 21 века, к нему, в век 18-й, попадает его потомок из рода Елисеевых. У одного — природный ум и сила, у второго — дедуктивные способности и криминальные познания, опережающие текущую эпоху.