Хайдеггер и гиппопотам входят в райские врата - [44]
Ладно, вернемся к клону Дэрила Фрумкина. Есть ли у этого Дэрила феноменологическое «Я»? Обладает ли оно преемственностью сознания? Если мы растворены в переживаниях, не имея центральной организующей перспективы, кто тогда сейчас здесь? Кто он, который выжил? Обеспечит ли перенос нашей личности в клона сохранность самосознания, необходимого для того, чтобы переживать бессмертие? (А если мы не можем почувствовать, что мы «бессмертны», то о чем вообще беспокоиться?)
Но, может быть, нам удастся загрузить и ваше феноменологическое «Я», Дэрил. А тогда будет ли «Я» вами? Будете ли вы думать, что это вы? И, что еще важнее, будет ли ваш клон считать себя Дэрилом? И если так, то за кого он будет принимать вас?
Что касается нас, мы попросили наших клонов после загрузки передавать вам ответы на эти вопросы. Но вот ведь опять незадача: сможете ли вы доверять парочке клонов, утверждающих, что они – это мы?
«Я», «я сам» и iPod
Доведение стратегии неврологической загрузки до логического конца означает кибербессмертие. Сторонники такой стратегии сразу же отметят, что человеческие тела сделаны из непрочного материала, подверженного износу, не говоря уже о риске падения пианино из окна. Так почему бы не убрать наше «Я» полностью в компьютерные чипы, где оно сможет продолжать «жить» и даже вечно приобретать новый (кибер) опыт? Такой подход придает новый смысл старому выражению «яблоко от яблони недалеко падает».
Если жизнь исключительно в виде «разума» кажется знакомой философской концепцией, то это, вероятно, благодаря епископу Джорджу Беркли, видному британскому стороннику эмпиризма XVIII в., еще в докомпьютерно-дочиповую эру высказавшему аналогичную идею в своей знаменитой фразе: Esse est percipi («Существовать – значит быть воспринимаемым»). Епископ утверждал, что нет никаких материальных вещей вне нас, существуют только наши восприятия, которые мы и называем вещами. На первый взгляд это выглядит солипсизмом, потому что все, в чем мы можем быть уверены, находится в нашем сознании. Конечно, тут же встает вопрос, откуда же берутся наши ощущения, если не от «объектов», на что священнослужитель дает остроумный ответ: это Господь все время посылает нам сенсорную информацию с Небес. Нечто вроде космического спама. Замените фразу вроде «программист, который программирует наши чипы-мозги для получения и обработки все новой и новой живой информации» словом «Бог» – и получите теорию Беркли.
Киберимморталист Майкл Тредер предлагает «делать цифровые копии нашего мозга и загружать всю информацию в робота. Этот метод обладает тем преимуществом, что позволяет сохранить запасную копию нашей личности как страховку на случай возможного разрушения тела робота в какой-либо катастрофе. Такой ход сделает нас действительно бессмертными, раз мы будем иметь резервные копии самих себя в разных местах Солнечной системы, Галактики и в конце концов даже за ее пределами»{33}.
Будучи вполне компанейскими людьми, перед загрузкой мы все же хотели бы получить ответ на философский вопрос. Британский философ ХХ в. Чарльз Броуд отмечает, что наше осознание вещи отличается от суммы информации о физических свойствах этой вещи. Дополнительный элемент – восприятие с точки зрения того, «на что это похоже». Мы можем знать все, что известно о физических свойствах пива и его взаимодействиях с чем угодно, в том числе с нашими вкусовыми рецепторами, но это ничего не скажет нам о вкусе пива. Мы не испытаем его вкуса, не попробовав его. Ваш местный бармен, скорее всего, скажет вам то же самое, поэтому Чарльзу понадобилось латинское слово для обозначения опыта «на что это похоже», чтобы показать своеобразие своих наблюдений, и он назвал это «квалиа»[78].
Предположим, мы запрограммировали двух роботов, Дасти и Лили, на совершение полового акта. Давайте подслушаем их беседу и узнаем, что они говорят друг другу:
Дасти: Тебе было так же хорошо, Лили?
Лили: О боже, да, Дасти. Это было прекрасно. Это всегда прекрасно, Дасти.
Дасти: Ух… Знаю, у тебя наверняка были другие отношения, сладкая моя, и я дурак, что заговорил об этом, но, надеюсь, со мной тебе не хуже?
Лили: Конечно, дорогой. Я никогда так не любила, как сейчас.
Дасти: По моим выкладкам получается то же самое! Но скажи, что ты чувствуешь, ангел мой?
Лили: Когда мы вместе, мои показатели растут.
Дасти: Да-да, я знаю, у меня то же самое. Но что ты при этом чувствуешь?
Лили: Я веду себя атипично, Дасти. Я заблокировала другую свою программу.
Дасти: Да, я понимаю, моя кошечка. Но что за штука любовь? Ты можешь определить? Ты можешь сказать, что ты чувствуешь прямо сейчас?
Лили: А нельзя переформулировать вопрос? Я не могу обработать данные.
Дасти: Ради всего святого, Лили! Мне кажется, что ты не любишь меня по-настоящему.
Лили: Разумеется, я люблю тебя, Дасти. Когда ты появляешься в моем поле зрения, у меня все лампочки зажигаются.
Чем, по-вашему, человек отличается от других млекопитающих? В первую очередь, конечно, умением носить галстук и патологической любовью к футболу. Ну, а во вторую — стремлением найти во всем смысл, а затем — посмеяться над результатами. То есть к философствованию и выдумыванию анекдотов.Гарвардские профессора философии Том Каткарт и Дэн Клейн в своей блестящей книге объединили эти две склонности и подарили нам увлекательное путешествие по истории философских учений, проиллюстрировав ее самыми смешными и мудрыми на свете анекдотами.
Как часто, слушая самоуверенные высказывания с экранов телевизоров, из уст политиков или напыщенных комментаторов, мы думаем: «Какая чушь!» Чувствуем подвох, а в чем он, объяснить не можем. Конечно, если речь состоит из сплошной лжи, тут и анализировать нечего. Но ведь бывает бессмыслица, которая звучит весьма правдоподобно. Философы из Гарвардского университета Том Каткарт и Дэн Клейн, а по совместительству юмористы, весело и увлекательно разоблачают демагогические приемы и политическую кухню, то напоминая подзабытые анекдоты, то рассказывая самые свежие казусы публичной жизни.
Книга о том, как всё — от живого существа до государства — приспосабливается к действительности и как эту действительность меняет. Автор показывает это на собственном примере, рассказывая об ощущениях россиянина в Болгарии. Книга получила премию на конкурсе Международного союза писателей имени Святых Кирилла и Мефодия «Славянское слово — 2017». Автор награжден медалью имени патриарха болгарской литературы Ивана Вазова.
1990 год. Из газеты: необходимо «…представить на всенародное обсуждение не отдельные элементы и детали, а весь проект нового общества в целом, своего рода конечную модель преобразований. Должна же быть одна, объединяющая всех идея, осознанная всеми цель, общенациональная программа». – Эти темы обсуждает автор в своем философском трактате «Куда идти Цивилизации».
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?
Украинский национализм имеет достаточно продолжительную историю, начавшуюся задолго до распада СССР и, тем более, задолго до Евромайдана. Однако именно после националистического переворота в Киеве, когда крайне правые украинские националисты пришли к власти и развязали войну против собственного народа, фашистская сущность этих сил проявилась во всей полноте. Нашим современникам, уже подзабывшим историю украинских пособников гитлеровской Германии, сжигавших Хатынь и заваливших трупами женщин и детей многочисленные «бабьи яры», напомнили о ней добровольческие батальоны украинских фашистов.
Память о преступлениях, в которых виноваты не внешние силы, а твое собственное государство, вовсе не случайно принято именовать «трудным прошлым». Признавать собственную ответственность, не перекладывая ее на внешних или внутренних врагов, время и обстоятельства, — невероятно трудно и психологически, и политически, и юридически. Только на первый взгляд кажется, что примеров такого добровольного переосмысления много, а Россия — единственная в своем роде страна, которая никак не может справиться со своим прошлым.
В центре эстонского курортного города Пярну на гранитном постаменте установлен бронзовый барельеф с изображением солдата в форме эстонского легиона СС с автоматом, ствол которого направлен на восток. На постаменте надпись: «Всем эстонским воинам, павшим во 2-й Освободительной войне за Родину и свободную Европу в 1940–1945 годах». Это памятник эстонцам, воевавшим во Второй мировой войне на стороне нацистской Германии.