Хасинто. Книга 1 - [65]

— Это плохо?

— Всего лишь непривычно, — лекарь улыбнулся. — Я буду рад вас учить. Но согласен ли дон Иньиго? Вдруг не одобрит, что его оруженосец тратит время на…

— Я у него спрошу! Завтра же. А сегодня он все равно освободил меня до вечера.

— Вы что же, хотите начать прямо сейчас?! — глаза ибн Якуба округлились.

— Ну да. А что? Или… — Вот ведь! Он повел себя, как последний себялюбец! — Конечно, если вы не заняты… А если у вас есть дела, то не смею вас отвлекать. Приду в другой раз.

— Пока что я свободен. А за кобылой найдется, кому присмотреть. В этом ваш друг был прав.

Гаденыш не друг, а враг. Жаль, нельзя сказать об этом лекарю.

— Так вы согласны?

— Да, — он вытянул руку и указал на Хасинто. — Ma esmouk?

— Чего?

— Я спросил, как вас зовут. Ma esmouk. Повторите. А потом я скажу, как ответить.

— Ma esmouk… — с трудом выговорил Хасинто.

Ну и наречие! Язык сломаешь!

Видимо, мавр скучал по родной речи, потому учить ему оказалось в радость. Они прерывались только на еду и краткий отдых. Хасинто вышел из дома лекаря, лишь когда отзвучал созывающий к вечерне колокол. Нехорошо опаздывать на службу, но и жалеть об этом поздно.

Дневной зной уже растворился в вечерней прохладе, вот-вот грозящей перерасти в ночной холод. Теперь-то Хасинто не жалел, что на нем плотная камиза и шерстяная котта.

Пройдя несколько шагов, он остановился: до ушей донесся смутный шум.

Сейчас?! Вечером?! Неужели что-то стряслось?

Он бросился к воротам, но, добежав, вздохнул с облегчением. Ничего страшного, никакой опасности. Всего лишь крестьяне. Они переговаривались, галдели и, мешая друг другу, тащили сырные головы, масло, вино, корзины с овощами. Кое-кто пытался справиться с перепуганными козами, свиньями, овцами. Ясно: день сбора податей, вот соларьегос и запрудили двор. Как не вовремя! К внутренним воротам не пройти! Благо хоть расталкивать крестьян не пришлось: сами догадались, что нужно уступить дорогу кабальеро, тем более знатному. Только одна девица в длинном драном плаще ничего не поняла. Она и ее огромная корзина перегородили вход на мост. Крестьянка таращилась куда-то в сторону и не заметила Хасинто, даже когда он приблизился. Вот дуреха! Однако толкать, обижать женщину негоже, пусть и простолюдинку. Тем более такую хорошенькую.

— Позволь пройти, милая, — бросил Хасинто.

Девица вздрогнула и повернула голову.

— К-как вы меня назвали, господин?

Ее лицо стало пунцовым: не иначе, она сильно засмущалась. Что ж, это даже приятно и слегка волнующе.

— Я сказал: милая дева, позволь пройти, — повторил Хасинто с небрежной лаской.

— Я… я… Я не дева! Я мальчик! Мальчик!

Она… он распахнул плащ, показывая одежду. Мужскую.

Что за… Дьявол! Такое чувство, будто сначала в ледяную воду окунули, а затем кипятком ошпарили. Девица и впрямь оказалась мальчишкой. Как Хасинто мог перепутать? Ну да, глаза большие и невинные, волосы то ли собраны в хвост, то ли заплетены в косу — под чепцом не видать. Мягкий овал лица… Однако на верхней губе пробивается пушок, почти неразличимый в сумерках. Неудивительно, что Хасинто его не заметил, и все-таки… В иное время он посмеялся бы над своей ошибкой, но не сейчас.

— Мальчишка… — процедил Хасинто, а помолчав, рявкнул: — Смотришься, как девка! С дороги!

Он отпихнул юнца, вдогонку отвесив ему подзатыльник, потом в сердцах пнул корзину. Та опрокинулась. Свекла, репа и капуста покатились по земле. Малец бросился их собирать, но Хасинто не стал на это смотреть: отвернулся и наконец-то двинулся по мосту к воротам.

На внутреннем дворе было тихо. Слуги закончили работу и вместе с жителями замка либо слушали вечернюю мессу, либо разбрелись по домам и комнатам. Только огромный сутулый Пакито все еще сметал с каменных тропинок мусор и убирал лошадиное дерьмо.

— Пакито!

— А?

Мужчина повернул обезображенное оспой лицо и приблизился.

— Знаешь, как выглядит мята?

— Конечно, господин.

— Ну так собери ее для меня, будь добр. А когда закончится вечерня, жди у входа в замок. Запомнил? Ничего не перепутаешь? — Хасинто сделал паузу и повторил медленнее: — Соберешь мяту, дождешься у входа и отдашь ее мне.

— Да, господин.

Пакито туповат, зато трудолюбив и всегда готов услужить. Главное, правильно и по-простому объяснить, что от него требуется.

— Хорошо. Можешь идти.

Слуга вернулся к своему занятию, Хасинто же направился в часовню. Приоткрыл дверь, скользнул внутрь и, стараясь двигаться неслышно, юркнул на свободное место.

Падре начал читать очередную молитву, а Хасинто непроизвольно глянул на господские места. Лишь два из них были заняты — там сидели донна Беренгария и ее муж. Значит, дон Иньиго решил пропустить службу.

Где он сейчас? Может, в своих покоях? Или опять уехал на озеро, а вернуться не успел? Или еще куда отправился?

Какая разница! Хасинто не должно это волновать! Де Лара — рико омбре и сеньор. В своих землях властен делать, что хочет, находиться там, где хочет.

Если он уехал на озеро, то с кем? С Гонсало? Но тот плавать не умеет… Может, в одиночку отправился? Лишь бы не с гаденышем! И только бы не утонул!

Спокойно. Ничего не случилось. Даже хорошо, что сеньора нет. Иначе после мессы пришлось бы подойти к нему, смотреть на него, говорить, краснеть… Целый день прошел, а за давешний сон до сих пор стыдно.