Хасиенда: Как не стоит управлять клубом - [65]
Чтобы продемонстрировать наше желание решить проблему с наркотиками, мы внедрили схему их изъятия. Когда работающие на входе охранники находили экстази, героин, кокаин или что-либо ещё, всё это добро отдавалось Энг, которая, в свою очередь, запирала его в сейф. Я всё время доставал её с этим ящиком Пандоры. «Ну дай, ну дай», — скулил я, преследуя её по пятам. Охранники даже намекали мне: мол, только что было передано десять таблеток экстази, и я начинал выклянчивать их у нее, получая удовольствие от своего издевательства.
Она очень серьёзно относилась к работе и всегда отказывала (обычно сразу говорила проследовать к такой-то матери). К счастью, я не знал код и ничего не мог сделать.
Каждый понедельник она забирала ящик с наркотиками из сейфа и относила его в полицейский участок. В полиции вскоре сложилось мнение, что она подвергает себя слишком серьёзному риску быть ограбленной по дороге или арестованной за перевозку запрещённых препаратов. Они решили забирать их самостоятельно. Это продолжалось с неделю, после чего Энг пришлось постоянно напоминать им, чтобы они приехали и забрали наркотики. Иногда её заставляли уничтожить накопленную за неделю кучу.
Объём передаваемой наркоты подогревал любопытство копов. Вскоре Энг поняла, что чем больше веществ она сдаёт, тем хуже это выглядит для Хасиенды, поэтому часть она спускала в раковину или в унитаз. Вся эта морока стала для неё проклятием. Дальше полицейские заявили: когда мы обнаруживаем у посетителя наркотики, его нужно развернуть лицом к камере наблюдения, чтобы всё было задокументировано на случай выдвижения обвинений. Ну серьёзно... Мы просто пытаемся управлять клубом. Делайте свою грёбаную работу сами.
Тони активно участвовал в привлечении органов местного самоуправления, так как мы чувствовали себя неспособными что-либо изменить. Самая большая его претензия заключалась в том, что никто не помогал нам: ни полиция, ни уголовный розыск, ни лицензионная комиссия, ни городской совет — никто. Мы настолько привыкли справляться самостоятельно, что уже и не рассчитывали на какую-либо помощь. Тони даже подал заявление на получение гранта, чтобы сохранить Хасиенду и Factory как крайне важные части культурного и материального наследия Манчестера. Он представил подробное экономическое обоснование, заключавшееся в том, что прибыль клуба и лейбла влияет на всю Великобританию. Сильно он в этом не преуспел. Они с Энг написали от имени клуба петицию местным членам парламента, но и это не дало результатов.
Он оставлял нам неблагодарную работу (например, встретить четырёх головорезов с «узи» в каком-нибудь притоне в Солфорде), а на себя с Полом Мейсоном брал что полегче (например, встречу со старшим констеблем за чаем на полицейской вышке). Ну и удачи им, я своё место знаю.
Мы не играли в плохого и хорошего полицейского. Больше в копа для мажоров и копа для рабочего класса. Не думаю, что это сработало бы как-то ещё: Хасиенда, как и Factory Records, объединяла поколения и социальные классы. Место было суровым, приземлённым и экстремальным, но в то же время эстетским и интеллектуальным.
В действительности в попытке приспособиться в Манчестере ко всем мы раз в месяц предлагали бесплатный вход, еду и напитки бездомным. (Ночь была названа «чесотка», ха-ха!) И таким образом мы старались сохранить имидж престижного ночного клуба.
«Каких только операций под прикрытием не проводилось в клубе», — сказал Тони Уилсон писателю Майку Миддлсу. Это как минимум бесило. Мы очень-очень хотели сотрудничать с полицией в борьбе с наркотрафиком, но при этом, похоже, складывалась ситуация противостояния. Мы не понимали это тогда, не понимаем и сейчас.
В мае 1990 года полиция сообщила менеджеру Полу Мейсону, что собирается помешать нам получить лицензию. В ответ на это руководство клуба усовершенствовало систему безопасности.
И тем не менее власти заявили, что хотят избавиться от нас.
Опасаясь, что нас смогут уличить в употреблении наркотиков, мы обратились к посетителям через флаер, в котором было изложено следующее:
FAC 51 The Haçienda СООБЩЕНИЕ ВСЕМ ПОСЕТИТЕЛЯМ
Как вы, вероятно, знаете, представители Великой Манчестерской Полиции сообщили нам, что собираются лишить Хасиенду лицензии на следующем судебном заседании семнадцатого мая.
Разумеется, мы будем строго и с энтузиазмом следовать нашему плану. Несмотря на грандиозные усилия последних месяцев, полиция считает, что нам следует более активно работать над пресечением незаконного употребления наркотиков внутри Хасиенды, и тут вы можете нам помочь. Нельзя, повторяем, НЕЛЬЗЯ покупать или употреблять наркотики на территории клуба.
Главная роль вашего клуба — быть танцевальной площадкой с самой классной современной музыкой, но оставаться ею он может только при условии полного устранения незаконных веществ.
Это наш и ваш клуб, мы собираемся отстоять его и рассчитываем, что вы нам поможете.
ПОЖАЛУЙСТА, УБЕДИТЕСЬ В ТОМ, ЧТО ВСЕ ПОНИМАЮТ, НАСКОЛЬКО ВАЖНО ЭТО СООБЩЕНИЕ. ДАВАЙТЕ ЗАЖИГАТЬ. В РАМКАХ ЗАКОНА.
Лицензию нужно было продлевать в июле 1990 года, и рассмотрение по нашему делу было отложено до января 1991-го. На нашей стороне был знаменитый Джордж Карман.
Второй том новой, полной – четырехтомной версии воспоминаний барона Андрея Ивановича Дельвига (1813–1887), крупнейшего русского инженера и руководителя в исключительно важной для государства сфере строительства и эксплуатации гидротехнических сооружений, искусственных сухопутных коммуникаций (в том числе с 1842 г. железных дорог), портов, а также публичных зданий в городах, начинается с рассказа о событиях 1842 г. В это время в ведомство путей сообщения и публичных зданий входили три департамента: 1-й (по устроению шоссе и водяных сообщений) под руководством А.
В 1940 году в Гааге проживало около восемнадцати тысяч евреев. Среди них – шестилетняя Лин и ее родители, и многочисленные дядюшки, тетушки, кузены и кузины. Когда в 1942 году стало очевидным, чем грозит евреям нацистская оккупация, родители попытались спасти дочь. Так Лин оказалась в приемной семье, первой из череды семей, домов, тайных убежищ, которые ей пришлось сменить за три года. Благодаря самым обычным людям, подпольно помогавшим еврейским детям в Нидерландах во время Второй мировой войны, Лин выжила в Холокосте.
«Весна и осень здесь короткие» – это фраза из воспоминаний участника польского освободительного восстания 1863 года, сосланного в сибирскую деревню Тунка (Тункинская долина, ныне Бурятия). Книга повествует о трагической истории католических священников, которые за участие в восстании были сосланы царским режимом в Восточную Сибирь, а после 1866 года собраны в этом селе, где жили под надзором казачьего полка. Всего их оказалось там 156 человек: некоторые умерли в Тунке и в Иркутске, около 50 вернулись в Польшу, остальные осели в европейской части России.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дневники Максимилиана Маркса, названные им «Записки старика» – уникальный по своей многогранности и широте материал. В своих воспоминаниях Маркс охватывает исторические, политические пласты второй половины XIX века, а также включает результаты этнографических, географических и научных наблюдений. «Записки старика» представляют интерес для исследования польско-российских отношений. Показательно, что, несмотря на польское происхождение и драматичную судьбу ссыльного, Максимилиан Маркс сумел реализовать свой личный, научный и творческий потенциал в Российской империи. Текст мемуаров прошел серьезную редакцию и снабжен научным комментарием, расширяющим представления об упомянутых М.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.