Хасиенда: Как не стоит управлять клубом - [67]
Иногда мы приглашали троих исполнителей. Не удивительно, что в этом случае мероприятия были убыточными.
Забавно, но изначально кабинка диджея представляла собой углубление в стене. Потом она превратилась в настоящий тронный зал с замками на двери, которые открывали только для того, чтобы впустить нескольких близких друзей, жаждущих занюхать дорожку, или дилеров, предоставляющих свой товар. Сколько раз за все годы я пинал эту дверь, когда наглые мерзавцы оставляли меня стоять и курить снаружи.
Самое худшее случилось на двенадцатый день рождения клуба, в 1994 году, когда мы пригласили двенадцать диджеев.
У нас не было ни единого шанса заработать достаточно денег, чтобы покрыть расходы. В действительности не было ни единого шанса, чтобы дать им всем время выступить. Самоубийственная была идея. Затраты оказались запредельными, а в итоге половина диджеев передралась из-за порядка и времени выступлений. И ведь мы не в первый раз устраивали нечто подобное. В 1983 году у нас уже было 12-часовое диджейское мероприятие. Хоть меня там не было, но я уверен, что и других тоже. Даже когда исполнение диджей-сетов в Хасиенде набрало популярность, мы не воспользовались этим, чтобы приглашать людей за меньший гонорар. Роб продолжал отваливать диджеям деньги и перестал приглашать группы. Если диджей просил дополнительные пятьдесят фунтов, Роб сдвигал свои знаменитые очки вверх и говорил: «Выплатите ему ещё сотню — и пускай катится на фиг».
За это время мои отношения с диджеями улучшились. Джон Дейзилва вёл вечерние мероприятия в середине недели, и мне случалось их посещать. С тех пор я очень хорошо его узнал и много с ним работал. Он прекрасный диджей. У него есть замечательная история про тур Technique, в котором он и Грэм были у нас на разогреве: якобы я просил их убраться и называл парой самовлюблённых ублюдков. Не, я так сказать не мог, ведь правда?
Дэйв Хаслам, напротив, отдалялся от всех нас. Он вёл Temperance Club и вечера инди-рока восьмидесятых, которые пользовались популярностью среди студентов. В некотором смысле там звучала музыка, которую публика ждала от клуба, ассоциировавшегося с нами. В его арсенале было много разных музыкальных жанров, но я предпочитал упор на танцевальную музыку.
У них с Тони был конфликт, который достиг своего пика к октябрю 1990 года, когда Дэйв выключил музыку, чтобы заявить в микрофон всё, что он думает о Тони и Factory. Он поносил их всех прямо перед озадаченными посетителями, и это было уморительно. Конец этому положил охранник, который вышиб дверь диджейской кабинки и вышвырнул Дэйва. Тони мало кого недолюбливал и редко на кого затаивал злобу, но к Хасламу он питал именно эти чувства — причём до самой смерти.
Дэйв вернулся в Хасиенду позже, приведя Тони в сильное возмущение, и написал потом много книг о Манчестере.
В своей книге «Круглосуточные тусовщики» Тони Уилсон говорит, что даже в 1990 году, на пике манчестерской лихорадки, клуб всё ещё не приносил прибыль. «Была большая аудитория и прекрасная атмосфера, — писал он, — но всё было заполнено экстази, а не алкоголем, и в баре экстази не продавали». (Предположительно после судебного заседания публика стала принимать наркотики до того, как входила в клуб.) Он говорил, что деньги попадали дилерам и не имели никакого отношения к Хасиенде.
Уилсон, совладельцы и другие промоутеры клуба оказались на грани неизбежного побочного эффекта рейв-культуры. Где наркотики, там и деньги. А следовательно, банды и оружие.
Проблемы начали нарастать как снежный ком в сентябре 1989 года, когда полиция закрыла Gallery, любимое место бандитов из Читэм-Хилла. В следующие же выходные, желая оттянуться, они приехали в Хасиенду.
Всё навсегда изменилось в ту ночь. Три парня подошли к двери и сказали охранникам: «Мы проходим».
«Нуда! Вы и чья-то армия?»
«Мы и вот это», — и они, распахнув полы пальто, показали оружие.
«Ну да, вы проходите», — сказали вышибалы и отступили. А что бы они могли сделать против оружия?
Эти ребята зашли в клуб, сели в кабинке и стали вполне обыкновенно выпивать и общаться. Мы наблюдали их на мониторе.
Охранники доложили Полу Мейсону, что случилось. Он позвонил в полицию, приехали представители уголовного розыска, посмотрели на ребят через мониторы и сказали Полу: «Если от них не будет неприятностей, оставьте их в покое». И уехали.
Что это было за время! Именно тогда у нас стали возникать регулярные проблемы с организованной преступностью, поскольку банды знали, что полиция ничего делать не будет. Нам была нужна энергичная и дальновидная полиция, а такой у нас не было. Мы постоянно просили о полицейских на входе, но над нами просто смеялись: неужели мы думаем, что они будут связываться с бандами ради нас? Знаю, критиковать всегда легко, и я не обвиняю их в желании избежать опасности. На войну людей без оружия никто не пошлёт, но в Манчестере, да и во всей Англии, мы вечно просим безоружных людей бороться с вооружёнными. Это просто нелепо.
Тони знал, как привлечь общественность, и в тот период это действительно помогло. Он сообщил о наших проблемах с бандами через прессу. Полицейским очень и очень не понравилось, что их недоработки получили огласку. Они возненавидели Хасиенду и хотели, чтобы клуб просто исчез, что было забавно: я-то думал, что это удобно — знать, где тусуется по ночам каждый псих и головорез Солфорда. При каждом удобном случае Тони жаловался на работу копов в городской совет Манчестера, он им спуску не давал.
Второй том новой, полной – четырехтомной версии воспоминаний барона Андрея Ивановича Дельвига (1813–1887), крупнейшего русского инженера и руководителя в исключительно важной для государства сфере строительства и эксплуатации гидротехнических сооружений, искусственных сухопутных коммуникаций (в том числе с 1842 г. железных дорог), портов, а также публичных зданий в городах, начинается с рассказа о событиях 1842 г. В это время в ведомство путей сообщения и публичных зданий входили три департамента: 1-й (по устроению шоссе и водяных сообщений) под руководством А.
В 1940 году в Гааге проживало около восемнадцати тысяч евреев. Среди них – шестилетняя Лин и ее родители, и многочисленные дядюшки, тетушки, кузены и кузины. Когда в 1942 году стало очевидным, чем грозит евреям нацистская оккупация, родители попытались спасти дочь. Так Лин оказалась в приемной семье, первой из череды семей, домов, тайных убежищ, которые ей пришлось сменить за три года. Благодаря самым обычным людям, подпольно помогавшим еврейским детям в Нидерландах во время Второй мировой войны, Лин выжила в Холокосте.
«Весна и осень здесь короткие» – это фраза из воспоминаний участника польского освободительного восстания 1863 года, сосланного в сибирскую деревню Тунка (Тункинская долина, ныне Бурятия). Книга повествует о трагической истории католических священников, которые за участие в восстании были сосланы царским режимом в Восточную Сибирь, а после 1866 года собраны в этом селе, где жили под надзором казачьего полка. Всего их оказалось там 156 человек: некоторые умерли в Тунке и в Иркутске, около 50 вернулись в Польшу, остальные осели в европейской части России.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дневники Максимилиана Маркса, названные им «Записки старика» – уникальный по своей многогранности и широте материал. В своих воспоминаниях Маркс охватывает исторические, политические пласты второй половины XIX века, а также включает результаты этнографических, географических и научных наблюдений. «Записки старика» представляют интерес для исследования польско-российских отношений. Показательно, что, несмотря на польское происхождение и драматичную судьбу ссыльного, Максимилиан Маркс сумел реализовать свой личный, научный и творческий потенциал в Российской империи. Текст мемуаров прошел серьезную редакцию и снабжен научным комментарием, расширяющим представления об упомянутых М.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.