Харизма - [2]

  - У вас есть предположения, кто это может быть? - спросил Багама все тем же спокойным голосом, но теперь что-то появилось за этим спокойствием. Что-то, что не на шутку озадачило меня.

  Я подумала пару секунд, решительно мотнула головой, ответила:

  - Нет.

  - Очень хорошо.

  - Не вижу ничего хорошего.

  - Очень хорошо, - повторил Багама, - что позвонили мне. Полагаю, небольшая страховка вам не помешает. Вы же знаете, госпожа Реньи, у нас с вами много секретов. Много пыльных скелетов вытащено из шкафа. И лучше бы вам беречь их как зеницу ока. Иное положение вещей расстроит меня.

  Я опешила:

  - Вы что, подумали, будто я звоню в расчете получить услуга за услугу, иначе сдам вас?

  - Я этого не говорил, но в свою очередь настоятельно не рекомендую делать вещи, которые пошатнули бы наши с вами доверительные отношения.

  - Багама, - сказала я, - это угроза?

  Я буквально видела, как на его невыразительном лице прорисовывается удивление и невинность. Один из узоров, всего-навсего. Багама - великолепный архитектор гримас своего лица. Пожалуй, это и пугало меня больше всего. Да, все верно: меня вгоняло в ужас не то, о чем он мне рассказывал, а его поразительная способность сооружать на своем лице столь привычные всем нормальным людям узоры: узор сочувствия, радости, невинности. Я ни с кем не могла сравнить Багаму, потому что прежде не знала таких, как он. Вероятно, душевнобольные тоже имеют где-то внутри себя переключатель, заменяющий одно выражение лица на другое, как калейдоскоп. Багама не был душевнобольным, он и больным-то не был. По правде говоря, с ним все было в полном порядке, конечно, за исключением его рода деятельности. Но кто нынче может похвастаться хорошей работой?

  - Ни в коем случае! Я доверяю вам.

  - Помнится, вы говорили, что не доверяете никому.

  - Так и есть, госпожа Реньи. Потому я и плачу вам по столь мародерским тарифам, чтобы заставить себя поверить в обратное.

  Мародерским тарифам? Вслух я сказала другое:

  - Маленькая безобидная ложь во имя спасения вашего ночного сна.

  - Браво, - смешки окрепли и стали полноценным смехом. - Слово в слово. Вы всегда нравились мне, а теперь стали нравится еще больше. Я помогу вам и сделаю это с огромным удовольствием. Завтра в 'Земляничных полях', скажем, в десять утра. Вас устроит?

  Он предлагает встретиться в кофейне - то же самое, что усадить ребенка перед тарелкой со свежеиспеченными глазированными помадкой кренделями, и сказать: 'Тебе это нельзя', а затем выйти из комнаты, оставить ребенка наедине с тарелкой. Ребятенок слопает крендельки, понимаете?

  Я напрягала плечи; если сию минутку не расслаблю их, то утром проснусь с болью в шее. Я сделала глубокий вдох и откинулась в кресле:

  - Да.

  - Пришла пора спасать ваш ночной сон.

  - У меня нет проблем со сном, Багама.

  - У всех, кто страдает паранойей, есть проблемы со сном.

  Я консультирую параноиков, но не являюсь одним из них.

  - Кто, черт возьми, сказал вам, что у меня паранойя?

  - Вы, - промурлыкал он. - До завтра, госпожа Реньи.

  Я медленно положила трубку, и какое-то время невидящим взором блуждала по столешнице. Упаковки никотиновых и кофеиновых пластырей; полупустая пачка сигарет; дешевая пластиковая зажигалка из одной из забегаловок Китайского Квартала; серая шелуха пепла; блюдце с окурком, на фильтре - следы помады; матовый круг там, где стояла чашка.

  Борьба с зависимостями - это как 'американские горки': то катишься вниз, то несешься вверх.

  Всю последнюю неделю я с ревом катилась вниз.

  К вашему сведению, возможная слежка, плохой ночной сон плюс посторонний человек, озвучивающий то, в чем вы боитесь признаться себе, - все это несколько истончает поводок. Поводок, а также чары Боснака и гримуаров Его Величества Семейного Терапевта - папок со всеми теми фотографиями. Черные куски, вываленные из грудной клетки, - это легкие. Белые вздувшиеся наросты, похожие на рукава-фонарики на безвкусном свадебном платье, - опухоли. Боснак показывает мне свои гримуары, будто старые семейные фотоальбомы. Симптоматика рака легких весьма занятна: вначале у вас появляется сухой кашель, затем он становится мокрым, появляются боли в грудной клетке, а на дне раковины - 'малиновое желе'. Вы растите в себе пеликана, а потом становитесь автоматом с малиновым желе, ну а затем - занавес! - умираете.

  Моя бабуля до последнего дышала через сигарету. Она отказалась от лечения и умерла от центрального рака легкого. Я же могу схлопотать чего похуже, например, рак ротовой полости, или сахарный диабет, если дойду до ручки и начну поглощать все те леденцы со вкусом взбитых сливок, перечной мяты, гвоздики, шарлотки, 'Ам-Незии', корицы, - леденцы, которые еще называют 'лучшими друзьями курильщика'.

  Все зависимости достались мне от бабули. Достался даже ее бывший лечащий врач.

  Я думала об этом, приводя рабочий стол в подобающий вид - своеобразный ритуал, выставляющий на моем персональном генераторе рабочего настроения оптимальные настройки. В глаза словно песка насыпали. Желание сменить неудобную одежду на майку и шорты, а яркое освещение на мягкий полумрак спальни вытолкнуло меня из-за стола. Пора на матрасный автобус. Люди по разному реагируют, когда я говорю, что у меня нет свободного времени. Вернее, его настолько мало, что, кроме сна, я едва что-либо успеваю. Свободное время я трачу на сон. Несколько нестандартное времяпровождение для двадцатичетырехлетней девушки.