Харассмент - [29]

– Хочешь чего-нибудь? – спросила Инга.

– Есть вода?

Инга встала с кровати и, переступив через разбросанную на полу одежду, пошла на кухню. Илья тоже встал, безошибочно обнаружил ванную и зашумел водой. Инга специально задержалась на кухне, чтобы он вернулся первым, а потом подала ему стакан и уселась рядом на кровать. В темноте ей было видно его спину и плечи. Она подумала о том, чтобы наклониться и поцеловать его в плечо – не из нежности, а скорее в подтверждение того, что между ними только что случилось, – но не стала. Илья допил воду и поставил стакан на пол.

– Наверное, мне лучше уйти, – вдруг объявил он.

Инга хотела было запротестовать – он провел в ее квартире не больше получаса, и это казалось одновременно негостеприимным по отношению к нему и оскорбительным по отношению к ней, но неожиданно передумала это делать. Выпитое за вечер пока оказывало на нее анестезирующий эффект, но она знала, что скоро он начнет улетучиваться и тогда на нее обрушится ужас от содеянного. Лучше было не усугублять этот ужас присутствием Ильи.

Он немного помедлил, словно ждал, что она будет его останавливать, но потом принялся одеваться. Инга давно заметила, что одевание иногда смущает людей больше, чем раздевание: видимо, предстоящий секс лишает их страхов, но после они всегда с особой остротой чувствуют свою уязвимость. На случай если Илья испытывает какую-то неловкость, она соскользнула с кровати и тоже направилась в ванную. Включила свет, посмотрела на себя в зеркало. На шее и правда уже начали зацветать сиренево-багряные круги. Инга недовольно поморщилась, накинула халат и вышла, как раз когда Илья уже ждал ее у входной двери.

– Видимо, до понедельника.

По голосу Инга поняла, что он улыбнулся. Это неожиданно придало ей смелости, и она сказала:

– Илья, а что теперь мы будем…

Илья не дал ей договорить, приложив палец к губам, а когда Инга покорно замолкла, наклонился и поцеловал ее – на этот раз спокойно, без суеты. Отстранившись, он сказал: «Пока» – Инга почувствовала, что он снова улыбается, – распахнул дверь (она оказалась не заперта) и вышел. Оставшись одна, Инга щелкнула замком и прошлепала в комнату, где, спрятавшись под одеяло с головой, моментально уснула.

Когда она открыла глаза, за окном было еще темно. Неимоверно хотелось пить. Инга опустила руку и пошарила рядом с кроватью, надеясь, как обычно, найти телефон на зарядке и посмотреть, который час. Телефона не было – значит, вчера она забыла его подключить. Инга простонала и перевернулась на спину. Она никогда не забывала о телефоне за исключением совсем редких случаев, если накануне смертельно устала или слишком много пила. Нужно было встать и найти его, а заодно налить себе воды. Шея страшно ныла, видимо, Инга неудобно спала. Она провела по ней рукой и вдруг вспомнила.

Ингу подбросило на кровати, и она села так резко, что закружилась голова. Все события вчерашнего вечера разом проступили в ее памяти, словно их подсветило вспышкой фотоаппарата. От ужаса у Инги даже перехватило дыхание.

Очень медленно она встала. На полу по-прежнему была разбросана ее одежда, которую она вчера так и не удосужилась поднять. При взгляде на скомканную юбку Ингу снова захлестнула волна паники. Это не могло случиться на самом деле, однако сомнений не оставалось.

Инга, покачиваясь, дошла до кухни, трясущимися руками налила себе воды и жадно выпила. В доме напротив горело два окна. Инга облокотилась на свой любимый подоконник, глядя перед собой невидящим взглядом. Ей было стыдно от всего разом: оттого что она так напилась, оттого что Илья даже не нравился ей по-настоящему, оттого что он был ее начальник и им совсем скоро снова предстояло увидеться, оттого что секс вышел таким безобразным. Все эти переживания сплетались внутри в один пульсирующий огненный ком. Инге казалось, что она бежит вдоль обрыва, а земля позади нее осыпается и падает в пропасть, и когда эта пропасть догонит ее, Инга тоже рухнет вниз. Она закрыла глаза. Хотелось, чтобы можно было сохраняться, как в компьютерной игре, и сейчас вернуться назад, во вчерашний вечер, когда ничего еще не произошло.

Мысли метались, как бабочки в банке. Инга вспомнила Антона, схватившего ее за руку, и пронизывающий ветер, который в этот момент налетел из-за угла, блеск бутылок на полках в баре, глухую тишину такси. Инга вспомнила, как она, пьяная и самоуверенная, смотрела на себя в зеркало и упивалась своей неотразимостью, как Илья подхватил ее на ступеньках, как она впечаталась лопатками в дверь, когда он обрушился на нее с поцелуями. При этом воспоминании Инга опять застонала. Ей было не просто стыдно за произошедшее, ей было стыдно за то, как именно оно произошло: как грубо Илья ее хватал, как натужно старался впечатлить ее своей страстью, как сама она ненатурально вскрикивала, лежа под ним.

Инга поплелась в прихожую и поискала телефон в кармане пальто. Он действительно оказался там, почти разряженный. Было восемь, на экране горело одно сообщение. Оно оказалось от Максима – он прислал ей какой-то англоязычный мем. Инга посмотрела на сообщение почти с нежностью. Как было приятно, что в ее рушащемся мире существовал Максим, который присылал ей мемы. Можно было даже подумать, что ничего страшного не произошло и ее жизнь идет своим чередом.