Характеры (2) - [6]

XXII. СКАРЕД

Скаредность - это отсутствие честолюбия, сопряженное с нежеланием тратиться, а скаред - это такой человек, который, победив при постановке трагедий, посвящает Дионису деревянную диадему *, написав на ней только свое имя. Когда в народном собрании делают добровольные пожертвования, он потихоньку встает, чтобы улизнуть. Выдавая замуж свою дочь, он продает мясо жертвенного животного - кроме доли жрецов*, - а прислужников для свадебного пира нанимает на их харчах. Начальствуя над кораблем *, он постилает для себя на палубе постель кормчего, а свою бережет. В день праздника Муз он, чтобы детям его не участвовать в складчине, не пускает их в школу, отговариваясь их нездоровьем. С рынка сам тащит за пазухой купленные мясо и овощи. Он сидит дома, когда отдает в чистку плащ. А если на улице завидит издали своего друга, который собирает складчину и уже договорился с ним, то сворачивает с дороги и идет домой кружным путем. Собственной своей жене, которая принесла ему приданое, он не покупает служанку, но нанимает в провожатые девчонку. И носит чиненые-перечиненные сандалии и говорит, что они прочнее новых. По утрам он сам подметает пол и застилает ложе. Садясь, подворачивает грубый, потертый плащ, который носит.

XXIII. ХВАСТУН

Нет, кажется, спору, что хвастовство - это приписывание себе несуществующих достоинств и богатств, а хвастун - это такой человек, который, стоя на молу, рассказывает чужеземцам, как много денег вложено у него в морскую торговлю, как прибыльно ссудное дело * и сколько он сам приобрел и сколько потерял. И, так бахвалясь, он тем временем посылает мальчишку в лавку менялы, где на его счету не лежит и драхмы. В дороге он любит морочить попутчика, рассказывая, как ходил в поход с Александром, и как тот к нему относился, и сколько украшенных драгоценными камнями кубков привез он с собою, и спорит, твердя, что нет в Европе таких искусных мастеров, как в Азии. И все это говорит человек, ни разу не выбиравщийся из города. Он уверяет, что есть у него письма от Антипатра *, - целых три, - с приглашением в Македонию, но, хоть ему и дают там право беспошлинно вывозить лес, он отказался, чтобы не пострадать по чьему-нибудь доносу за дружбу или связь с македонянами. А в голодное время больше пяти талантов * ему будто бы довелось потратить на помощь нуждающимся согражданам - не мог же он им отказать. Сидя среди незнакомых, он просит кого-нибудь из них посчитать на счетах, и, откладывая суммы то в десятых долях таланта, то в минах и для вящей убедительности называя при этом имена, он доводит счет до десяти талантов. И все это, по его словам, потрачено им на пожертвования и складчины, а что до снаряжения кораблей и других выполненных им общественных повинностей *, то этих расходов он и не считает. Он подходит к продавцам породистых лошадей, притворяясь, что покупает коня. И, придя к лавкам, он спросит на два таланта одежды, а потом затеет ссору с рабом, который-де пошел с ним, не захватив золота. Он живет в наемном доме, но тем, кто не знает этого, говорит, что дом достался ему от отца, но будет продан: слишком тесно там такому гостеприимному человеку, как он.

XXIV. НАДМЕННЫЙ

Надменность - это какое-то презрение ко всем, кроме себя самого, а надменный - это такой человек, который тому, кто торопится, говорит, что примет его после обеда во время прогулки. Сделав добро, он помнит об этом. Прямо на улицах, по пути, разрешает он споры тех, кто обратится к нему за посредничеством. Будучи избран на должность, он отказывается от нее, клятвенно заверяя, что не имеет времени. Никогда ни к кому не захочет он прийти первым. И он по своему обычаю - назначает поставщикам и поденщикам явиться к нему с рассветом. На улицах он не болтает со встречными, но идет опустив или, наоборот, если ему вздумается, задрав голову. Угощая друзей, сам не обедает с ними, но поручает позаботиться о них кому-либо из своих домашних. Направляясь куда-нибудь, он посылает вперед человека возвестить о своем приходе. Он не позволит никому войти, когда умащается, или моется, или ест. Рассчитываясь с кем-нибудь, он непременно призывает раба, чтобы тот произвел все выкладки на счетах и полученный итог записал в счет. Он не пишет в письме: "Не соблаговолишь ли ты...", но "Хочу", и "Я послал к тебе за...", и "Так и не иначе", и "Без промедления".

XXV. ТРУС

Нет, кажется, спору, что трусость - это малодушие, внушенное страхом, а трус - это такой человек, который во время плавания, глядя на скалы, твердит, что это пиратские корабли. А когда поднимается волна, он хочет знать, нет ли среди плывущих кого-нибудь не посвященного в мистерии *, и, глядя в небо, выспрашивает у кормчего, обходит ли тот мели и что думает о погоде. Обращаясь к рядом сидящим, он говорит им, что напуган каким-то сновидением. Он снимает с себя хитон и отдает его рабу. И упрашивает ссадить его на берег. В походе он во время пешей вылазки призывает к себе земляков и просит их стать для начала подле него и посмотреть кругом, а то, мол, трудно разглядеть, не враги ли там. Услыхав клики и увидав падающих, он говорит соседям по строю, что в спешке забыл захватить меч, мчится в палатку и, отослав раба с приказанием разузнать, где враги, прячет меч под изголовье, а потом долго возится, как бы ища его по всей палатке. И тут, увидав, что кого-то из его друзей приносят раненым, он подбегает, советует мужаться и, подхватив, помогает нести. Он ухаживает за раненым, вытирает губкою кровь, сидя рядом, отгоняет мух от ран - лишь бы не сражаться с врагами. А когда трубач трубит к бою, он, сидя в палатке, ворчит: "Чтоб тебе пусто было, уснуть не даешь человеку, трубишь без конца!" Залитый кровью из чужой раны, он встречает возвращающихся с битвы и рассказывает: "С опасностью для жизни я спас одного из своих друзей". Он вводит к лежащему земляков и соплеменников * - пусть посмотрят - и рассказывает при этом каждому из них, как сам он, на своих плечах, принес раненого в палатку.