Характерные черты французской аграрной истории - [8]

Начинание это было трудным, ибо Франция как таковая является страной, состоящей из областей, сильно отличающихся друг от друга как по географическим условиям, так и по своеобразным чертам, присущим населению, более разнообразному и более смешанному, чем принято считать, а также по воздействию на те земли, которые мы называем французскими, многих материальных и духовных цивилизаций, конкурировавших между собой. Безусловно, нелегко было выявить существенные черты аграрной истории, бесконечно сложной. Но, тем не менее, это было необходимо: Франция — очень старая земледельческая страна, и не придавать ее аграрной истории подобающего значения значило бы обречь себя на плохое понимание прошлого и даже настоящего страны, революции которой очень часто были лишь воскрешением былого. Блок имел смелость первым пойти на такой риск. Он обладал еще и кое-чем другим, и именно благодаря этому «Характерные черты французской аграрной истории» — крупное произведение.

Конечно, еще до 1931 года имелись люди, знающие агротехнику настолько, чтобы описать не без успеха «эволюцию земледельческой Франции» (таково было название заслуживающей всяческого одобрения книге Оже-Ларибе, которая оказала нам в свое время столько услуг). В чисто исторической области также можно было встретить несколько значительных, глубоко продуманных книг: вспомним, например, «Аллод» («LAlleu») Фюстель де Куланжа или, несомненно, более спорную, но живую и побуждающую к исследованиям, к работе, быть может, слишком забытую книгу Жака Флака «О происхождении древней Франции» («Les Origines de lancienne France»). Имелись даже и руководства. (Кто не пользовался тогда, несмотря на ее недостатки — юридизм и слабую связь с жизнью, — книгой Анри Сэ «Сельские классы и домениальный порядок во Франции в средние века»?) Однако для всех этих историков — для всех без исключения — земледельческая техника была закрытой книгой. Я имел основания писать в 1932 году, что «их крестьяне обрабатывали только картулярии, притом хартиями вместо плугов». Никому не приходила мысль, что перед владельцами сеньорий могли, в частности, вставать чисто экономические проблемы. Никому не приходила и другая мысль, хотя, по-видимому, очень простая: что невозможно изучать аграрные проблемы в рамках одной общины или провинции. Все эти проблемы без исключения имеют европейский масштаб. Они представляют собой пищу для историка, пользующегося сравнительным методом.

Именно потому, что Марку Блоку не приходилось писать аграрную историю, не зная, что такое бык, плуг и севооборот, именно потому, что он глубоко понимал тексты и документы и обладал чувством живой экономической действительности, интересом к образу жизни людей прошлого и, наконец, широким и точным знанием работ исследователей Германии, Англии, Бельгии и других стран (начиная от Мейтцена и кончая Де Маре, а между ними — Сибом и Виноградов), которые занимались важнейшими проблемами аграрной истории, именно потому, что он обладал такими способностями и мог дополнить эти различные знания другими, — именно поэтому только он один, молодой профессор французского университета в Страсбурге, смог в то время дать книгу, которой нам так недоставало, и вывестина авторитетно начертанный им путь многих молодых людей, которым посчастливилось найти учителя.

Однако — и Блок это знал лучше, чем кто бы то ни было, — книга 1931 года могла быть полезной лишь в том случае, если бы быстро был обнаружен ее преходящий характер. Она была бы полезной лишь в том случае, если бы мало-помалу она была списана (наши книги для этого и пишутся), усвоена, стала общим достоянием и, более того, вызвала бы бесконечные обсуждения, возражения, поправки и пересмотры. Блок понимал это и с большей страстностью, с большим авторитетом, с большим пониманием, чем кто-либо другой, посвятил себя в первую очередь этому делу обновления. Не будем считать это его моральной заслугой. Нужно быть глупцом, чтобы считать себя непогрешимым. Нужно быть чем-то противоположным историку, чтобы поверить в «окончательную» книгу. Нужно быть крайне ограниченным человеком, чтобы не понимать величия постоянной потребности расширения, углубления и уточнения самых блестящих концепций, самых солидных с виду построений. Можно оказать, что все, что Блок написал между 1931 и 1941 годами в «Анналах» по поводу аграрных проблем, имело лишь одну цель: как можно точнее исследовать явления, которые в книге удалось осветить лишь в общей форме, проверить их обоснование, расширить их познание. Решение переиздать разошедшуюся книгу 1931 года наложило на нас другое обязательство. Поскольку Блока уже не было с нами и он не мог сам заняться этим делом, мы обязаны были по возможности выполнить это за него, не подменяя при этом его мыслей нашими, не пренебрегая ни одной из его мыслей, благоговейно собирая все соображения, исправления и поправки, которые Блок внес с 1931 по 1941 год, за десять лет непрерывной работы, в свою концепцию. Трудная задача. Она предполагала наличие у того, кто за нее возьмется, большого самоотречения и вместе с тем большого умения, не говоря уже о знаниях. Мы обратились с этой просьбой к одному из учеников Марка Блока, Роберу Доверию — историку с пытливым и изобретательным умом, занимающемуся аграрными проблемами и в течение нескольких лет работающему над подготовкой собственной серьезной книги об области Бос