Ханский ярлык - [7]
— Александр Маркович, расскажи еще про Святослава.
И кормилец в который раз начинал:
— Давно это было, более трехсот лет тому...
Когда же рассказ оканчивался гибелью героя, княжич, повздыхав, говорил:
— Зря он через пороги пошел. Зря.
— А как, думаешь, ему надо было?
— Надо было берегом.
— Так печенеги-то на берегу же.
— А он бы другим, той стороной.
Кормилец в темноте нежно прижимал голову отрока, ерошил ему ласково волосы.
— Ах ты умница у меня. Правильно сообразил. Лучше врага на другом берегу зреть.
Эти детские наивные рассуждения радовали Александра Марковича: думает отрок. В рассказах своих перед сном в темноте кормилец старался поведать воспитаннику о делах его предков героических, славных, избегая страниц горьких и печальных, резонно полагая, что им не пришло время. Подрастет княжич, окрепнет душой и телом — узнает.
Рассказал подробно и о подвигах Александра Невского, не преминув заметить:
— Между прочим, он доводится тебе родным дядей. Он старший брат твоего отца.
— Эх,— вздохнул отрок,— поздно я родился, ни дядю своего, ни отца не видел.
— Ничего, сынок. Зато ты наследовал их кровь и дух. Спи.
4. ПОЖАР
Александр Маркович проснулся среди ночи от шума, донесшегося снаружи. И тут же в дверь начали стучать.
— Кто там?
— Маркович,— раздался крик дворского Назара,— подымай княжича! Уходите к Волге!
— Миша, Миша,— начал трясти княжича кормилец.
Но отрок спал столь крепко, что лишь мыкал недовольно, не желая просыпаться. Тогда пестун быстро натянул сапоги, подхватил кафтаны свой и княжича, схватил его спящего на руки и выбежал из клети.
Горел Тьмакский конец города. Оттуда по улице бежали люди, коровы, овцы, визжали свиньи. Тут же носился в нижней сорочке князь Святослав Ярославич, крича:
— К. Владимирским воротам... гоните скот к Владимирским воротам! Детей к Волжским... Скорей, скорей.
Огонь вздымался вверх, мчался, скача по сухим крышам домов, все более увеличиваясь и разбухая.
Весь город, состоящий из деревянных строений, давно высохших и пересохших, был для огня лакомой добычей. И хотя с двух сторон город обнимали реки — Волга и Тьмака,— никто не пытался тушить огонь, все бежали туда, где еще не горело,— к Владимирским воротам. Стоял невообразимый шум: крик, плач, рев коров, ржание коней.
А огонь между тем перекинулся на деревянные крепостные стены, вспыхнули свечами вежи. По заборолам преследуемые огнем убегали приворотные сторожа. И это пламя, бегущее по деревянным стенам, было, пожалуй, самое опасное для жителей города. Стоило ему добраться до Волжских и Владимирских ворот, как сразу бы все, кто не успел выбежать из города, оказались бы в огненном кольце и наверняка бы погибли, сжарились бы в этом огромном костре.
На спуске к Волге Александр Маркович столкнулся с княгиней, которая держала на руках испуганную Ефросинью.
— Что с ним? — крикнула встревоженно Ксения Юрьевна, увидев на руках пестуна сына.
— Ничего, княгиня. Он спит.
— Слава Богу, а я думала...
На берегу метались люди, кто бросался вплавь, кто, держась за доску или бревно, греб к другому берегу. Тут же с опаленной бородой носился дворский Назар, распоряжаясь лодьями. Заметив княгиню, закричал:
— Сюда, сюда, матушка, вот в эту лодью!
Вместе с княгиней сел в лодью и Александр Маркович с Михаилом на руках.
— Высадите княгиню — и сразу назад! — скомандовал дворский гребцам.— Да живее, живее шевелитесь.
Лодьи носились между берегами, перевозя женщин и детей на левый берег, к избам Заволжского посада>1.
Жуткая картина виделась с левобережья погорельцам, выбравшимся на берег. Никто не хотел уходить к избам, все стояли и смотрели как завороженные на огромный пожар, в котором сгорал город. От рушившихся балок и стропил взлетали вверх искры. На берегу слышался плач и бабий вой словно по покойнику.
Александр Маркович стоял с княжичем на руках, не сводя глаз с пожара.
— Что это? — неожиданно раздался голос отрока>2.
— Проснулся, сынок. Это пожар.
— А что горит?
— Наш город.
— А мы?
— А мы уж на другом берегу.
— Как? И ты не разбудил меня? Как же так?
— Ты не захотел просыпаться, Миша. Я будил тебя.
— А где Сысой?
— Не знаю.
— Опусти меня на землю. Что я, маленький?
Александр Маркович опустил княжича, подал ему сверток.
— Вот тут кафтан, сапоги. Одевайся.
Хотел помочь ему, но тот сердито оттолкнул руку.
— Я сам.
А между тем лодьи высаживали на берег все новых и новых людей. Наконец прибыл и сам дворский. Отыскал княгиню, отирая со лба копоть, сказал:
— Слава Богу, кажись, всех с берега вывезли.
— А где князь? — спросила Ксения Юрьевна.
— Святослав Ярославич должен был через Владимирские ворота выйти. Мы так сговаривались, ему те, а мне эти — Волжские.
— С чего началось-то, Назар?
— Кто знает. Може, от свечи, а може, и от Бога.
— Так грозы вроде не было.
— Кто знает. Спали ведь все без задних ног.
Подошел денежник>3 Орефий, тоже с обгорелой бородой и в прожженном кафтане.
— Назар, меня с первой лодьей отправишь.
— Само собой.
— Не забудь смотри.
— Не забуду, Орефий, не бойся. Княжья казна мне, чай, тоже не чужая. Поди, поплавило все там?
— Огонь не тать>4, деньгу не уведет. А что поплавило, перекуем.
— Э-э, брат, кому он и похуже татя.
Историческая трилогия С. Мосияша посвящена выдающемуся государственному деятелю Древней Руси — князю Александру Невскому. Одержанные им победы приумножали славу Руси в нелегкой борьбе с иноземными захватчиками.
Известный писатель-историк Сергей Павлович Мосияш в своем историческом романе «Святополк Окаянный» по-своему трактует образ главного героя, получившего прозвище «Окаянный» за свои многочисленные преступления. Увлекательно и достаточно убедительно писатель создает образ честного, но оклеветанного завистниками и летописцами князя. Это уже не жестокий преступник, а твердый правитель, защищающий киевский престол от посягательств властолюбивых соперников.
Роман известного писателя-историка Сергея Мосияша повествует о сподвижнике Петра I, участнике Крымских, Азовских походов и Северной войны, графе Борисе Петровиче Шереметеве (1652–1719).Один из наиболее прославленных «птенцов гнезда Петрова» Борис Шереметев первым из русских военачальников нанес в 1701 году поражение шведским войскам Карла XII, за что был удостоен звания фельдмаршала и награжден орденом Андрея Первозванного.
Новый роман Сергея Мосияша «Похищение престола» — яркое эпическое полотно, достоверно воссоздающее историческую обстановку и политическую атмосферу России в конце XVI — начале XVII вв. В центре повествования — личность молодого талантливого полководца князя М. В. Скопина-Шуйского (1586–1610), мечом отстоявшего единство и независимость Русской земли.
Семилетняя война (1756–1763), которую Россия вела с Пруссией во время правления дочери Петра I — Елизаветы Петровны, раскрыла полководческие таланты многих известных русских генералов и фельдмаршалов: Румянцева, Суворова, Чернышева, Григория Орлова и других. Среди старшего поколения военачальников — Апраксина, Бутурлина, Бибикова, Панина — ярче всех выделялся своим талантом фельдмаршал Петр Семенович Салтыков, который одержал блестящие победы над пруссаками при Кунерсдорфе и Пальциге.О Петре Семеновиче Салтыкове, его жизни, деятельности военной и на посту губернатора Москвы рассказывает новый роман С. П. Мосияша «Семи царей слуга».
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.