Хан Узбек: Между империей и исламом - [17]
С. А. Козин, принимая трактовку В. Л. Котвича, предложил поправки к переводу[51].
Для наших построений важно следующее. Известная формула möngke tngri-yin küčündür 'Силою вечного неба' наследует стиль имперских документов и определяет содержание послания ильхана Улджэйту. Перед нами типичный монгольский дипломатический документ без малейших признаков влияния исламской риторики. Однако это обстоятельство не ставит под сомнение факт принятия ислама Улджэйту, но лишь очерчивает его границы. Для вазирата и религиозных кругов Персии Улджэйту был мусульманином, но для кочевой аристократии он оставался монгольским ханом. Во взаимоотношениях с другими Чингизидскими династиями и в дипломатической переписке с христианским Западом он был истинным монголом. Признание этого обстоятельства избавляет нас от (ложного) выбора: был ли Улджэйту мусульманским правителем (султаном) или сохранял верность Ясе Чингис-хана. В фигуре ильхана сходились два вектора, две вертикали: гражданское управление во главе с вазиратом, и военное, представленное кочевой аристократией. Эти два конфликтных уровня реальности находили компромиссное сочетание в лице ильхана. Конец правления ильханов был ознаменован окончательным отделением кочевой Орды от вазирата.
Какую часть действительных событий персидские авторы отразили в своих сочинениях, а какую — игнорировали, описывая следующий случай 1307 г.: «В этом же году Султан Мухаммад Худабанде выехал в обитель мира — Багдад, желая провести [там] зиму. Между Садр-и Джиханом Бухари ханифитом, который отправился в паломничество в Мекку, и Хваджа 'Абдал-маликом шафиитом, справедливейшим из кази султанских владений, произошел религиозный диспут. Они предали друг друга хуле, и Султан [Мухаммад] избрал религиозное учение его святости имама Шафи'и — да будет им доволен Аллах! Позднее благодаря стараниям Шайх Джамал-ад-дина Хасана б. Садид-ад-дина Йусуфа из Хилле, очищенного [от мирской скверны], он принял вероучение имамитов. По хранимым Богом владениям он разослал указы, дабы славные имена двенадцати имамов упоминались в хутбе и чеканились на монетах. Шайх Джамал-ад-дин посвятил Султану сочинение Манхадж ал-карамат» (Шараф-хан Бидлиси, с. 55).
На мой взгляд, сообщение придворного историка Шараф-хан Бидлиси говорит о следующем. На третьем году своего правления Улджэйту оказался втянут в религиозные распри между ханафитами и шафи'итами. Помимо воли и желания ильхан выступил в роли третейского судьи. Нет оснований полагать, что он разбирался в тонкостях расхождений религиозных мазхабов. Благосклонность Улджэйту к шафи'итам означает, что эта группировка имела большее влияние при дворе. Далее в политической игре ильхан поставил на другую группировку. Чеканка монет с именами двенадцати имамов осуществлялась в интересах шиитов-имамитов>{15}. Хамдаллах Мустауфийи Казвини в своем географическом сочинении «Нузхат ал-кулуб» (ок. 1340 г.) говорит, что шииты-имамиты преобладали в Ираке Арабском в округах Куфа, Басра и Хилла, а в Западном Иране — в округах Рей, Ава, Кум, Ардистан, Ферахан и Нехвенд; в г. Сава господствовали сунниты-шафи'иты, а в его сельском округе — шииты-имамиты; в Кашане шииты-имамиты преобладали в городе, а сунниты — в сельской округе. В Гургане большинство жителей были шииты[52]. Большинство населения Ирана все же считалось суннитами шафи'итского толка. На фоне этой религиозной географии возникает трудный вопрос: кем на самом деле был ильхан Улджэйту (мусульманское имя Худабенде), обратившийся к христианскому Западу со следующим посланием.
«Мы, султан Улджэйту, обращаемся со словом нашим к Иридуверенс (Roi de France):
Все вы, султаны народов Франкских, почему забываете вы, что, живя с давних пор в дружественных отношениях с нашим благородным прадедом, с нашим благородным дедом, с нашим благородным родителем и с нашим благородным старшим братом>{16}; и мысля так, как если бы вы находились близко, хотя вы и были далеко, вы обменивались посольствами и поздравительными подарками, чтобы осведомляться о всяких новостях>{17}.
Ныне, вступив на трон, мы предполагаем не изменять указов и распоряжений наших предшественников: нашего благородного прадеда, нашего благородного деда, нашего благородного родителя и нашего благородного старшего брата; не только не игнорировать договорных условий с прежними правителями провинций, которые обладали законченной организацией, но сохранять их как принятое на себя обязательство и жить (с вами) в отношениях еще более дружественных, чем прежде и так же обмениваться посольствами>{18}.
Мы, старшие и младшие братья, из-за клеветнических речей дурных подданных потерпели много вреда>{19}.
Ныне мы, Темур-каган
