Хамелеон - [3]

Дикий ужас сжал ему горло; он готов был броситься прочь, но вдруг увидел сквозь мутные глаза зверя тело жены, распростертое в брюхе чудовища и опутанное темными подвижными щупальцами.

Из горла Анатолия вырвался сдавленный хрип. Не помня себя, он воткнул руку в шерсть в том месте, где у машины когда-то была ручка дверцы, нащупал что-то мягкое и податливое, как кожаный ремень, и изо всех сил рванул на себя.

Дверца не открылась: Ее попросту не было. Обезумев, Анатолий дергал и дергал за "ремень", пытаясь прорваться к жене; спазм, сжавший горло, ослабел, и звериный вой вырвался из груди, ошеломив цикад и заставив их ненадолго замолчать.

Что-то произошло… Анатолий вдруг почувствовал, что "ремень" под рукой начал твердеть, обретая форму и жесткость. "Глаза" чудовища прояснились, шерсть точно втягивалась, обнажая желтую автомобильную эмаль. Анатолий бешено рвал ручку, видя сквозь уже сформировавшееся стекло безвольное белое тело и выл на одной жуткой волчьей ноте. Ужас сковал ноги, но на его глазах гибла жена, и любовь к этой женщине, оказавшись сильнее страха за собственную жизнь, управляла сейчас им.

Под рукой металлически хрустнуло. Анатолий выронил тут же погасшую зажигалку и рванул обеими руками. Дверка с жутким скрежетом распахнулась. Оборвав вой, Анатолий нырнул в душное вонючее "брюхо", раздирая головой и плечами скользкую упругую паутину, обхватил руками холодеющее податливое тело и рванул его на себя, на свободу, на свежий воздух…

Он смутно видел тянувшиеся к Людмиле со стен "машины" жгуты, что-то рвалось и, шипя, брызгало на него теплым и липким, но он тянул и тянул ставшее невероятно тяжелым хрупкое тело, пока там, внутри, что-то с чавканьем не отстало. Он упал на спину, опрокинутый тяжестью тела жены, отпущенной, наконец, совсем…

Анатолий вскочил, схватил ее на руки и бросился прочь.

Сзади страшно зарычал двигатель, терзаемый стартером. Вспыхнули два кинжальных луча фар, рубанувших степь совсем рядом. Двигатель завелся; лучи, скользнув по полю, вонзились Анатолию в спину, отшвырнув его длинную пугливую тень далеко вперед.

Силы Анатолия были на исходе. Он бежал, задыхаясь и чувствуя, что слабеет, а сзади все громче рычал двигатель, и лучи фар хлестали его по спине, словно обжигая огнем. Он понимал безнадежность своей попытки спастись, и холод безысходности уже охватывал его.

Двигатель сзади чихнул раз… другой… Что-то толкнуло Анатолия в спину, прибавив сил. Он вдруг понял, что произошло чудо! Чудо, которое он совершил сам! Накануне вечером он не закончил регулировку карбюратора и теперь это был его единственный шанс. Он тяжело бежал, и сердце его давало болезненные сбои при каждом чихе двигателя.

Мотор все-таки заглох, и свет фар ушел в сторону. Анатолий не мог да и не хотел оборачиваться. Он лишь вслушивался в визг остервеневшего стартера и благодарил бога за свою вчерашнюю лень.

Было еще темно. Сзади все реже взвизгивало, потом стало тихо. Анатолий, изнемогая, брел вверх по склону, пока не добрался до скал. Только здесь, уверовав, что то, что прежде было их "Таврией", не преодолеет преграду и не доберется до них, он опустился на колени и положил Людмилу на плоский теплый выступ скалы. Как мертвая она лежала перед ним, залитая темной липкой жидкостью, но он чувствовал, что Людмила жива, что она лишь в беспамятстве, чудом спасенная им, когда было уже почти поздно…

Он сорвал с себя майку и принялся стирать с обнаженного женского тела кровь, потом скомкал и положил жене под голову. Она точно спала. Рассвет все четче обозначал безмятежные черты ее лица. Он нагнулся и приложил ухо к ее полной груди. Сердце билось ровно и спокойно, и его собственное сердце чуть не разорвалось от счастья.

— Люся… — тихо позвал он.

Она не реагировала.

— Люся!.. — позвал он громче и сжал в ладони ее длинные холодные пальцы.

Тень скользнула по белому лицу. Он легко похлопал ее по щеке.

— Люсенька…

Людмила глубоко вздохнула, шевельнулась и открыла глаза. Он был на грани безумия от счастья и не мог вымолвить ни слова…

Людмила удивленно посмотрела на Анатолия, на скалы вокруг и приподнялась на слабых руках.

— Толик, — сказала она чужим сиплым голосом, и он похолодел от мысли, что ее тоже могли подменить. — Где мы?.. Что случилось?.. — Она до боли знакомым жестом провела рукой по волосам, и он выдохнул вместе с недоверием сжатый в легких чудовищным прессом воздух.

Нет, это была она, Люсенька… До последней черточки, до последнего жеста… Он почувствовал бы в ней малейший признак чужого…

— Все хорошо, — сказал Анатолий, — все уже позади… Все самое страшное уже позади…

— О чем ты? — не поняла она и попыталась подняться, но у нее на это не хватило сил. — Что со мной?.. — удивилась Людмила. — Слабость…

Ей под руку попалась окровавленная майка. Она развернула ее, и красивое лицо исказил ужас, глаза забегали по обнаженному торсу мужа.

— Опять?.. — спросила она жалобно и бессильно откинулась на камни. Голова почему-то кружится…

Анатолий понимал ее состояние. Он не знал, сколько крови высосало из нее чудовище, но надеялся, что не слишком много. Во всяком случае вид жены вселял в него эту надежду. Он порылся в карманах шортов, которые тоже не снял на ночь, но там был лишь табак да сухие крошки.