Хамелеон - [3]

Среди бесконечной вереницы пустых лиц меня немного интересовала лишь Антуанетт. Странным образом Ницца нас немного сближала. Морис одобрял наше знакомство, ведь ее муж мог быть полезен ему.

Я не могла понять, неужели на нее настолько повлияла случайная недолгая связь. В ней что-то неуловимо изменилось, легкий аромат — страсти? — подобный едва ощутимому запаху духов, но меняющий весь облик женщины…

Повод убедиться представился неожиданно. На одном из приемов по очередному не имеющему значения случаю мне показалось, что среди гостей мелькнула знакомая стройная фигура, и тут же услышала не менее знакомый легкий смех в ответ на чье-то:

— Как хорошо, что ты вернулся! Жермен, без тебя Париж — не Париж!

Я поспешила найти Антуанетт. Она казалась обрадованной, но не более. Их приветствие было дружеским, лишенным интимности и недолгим. Жермен отошел к Франсуаз Мерсье, недавно выгодно овдовевшей.

Неужели то, что я почувствовала можно назвать облегчением?

— Ты не разочарована? — поинтересовалась я на правах подруги.

— Чем? — Антуанетт выглядела удивленной.

Я кивнула вслед Жермену.

— Делиз, — развеселилась Антуанетт, — Он сама любовь! Он должен принадлежать всем!

Своеобразная мораль.

Однажды утром заехав за Антуанетт, я узнала секрет ее второй молодости. Она была еще в постели, меня попросили подняться к ней. Войдя в ее спальню, я увидела, что если она и ложилась, то не снимая одежды. В разоренной кровати сидела заплаканная разбитая женщина, и было сразу видно, что она уже не молода, что у нее длинный нос, тонкие волосы и морщины вокруг глаз.

— Побудь со мной, пожалуйста, — прохлюпала носом Антуанетт, — О, Боже, я так несчастна…

В течение нескольких часов я была вынуждена выслушивать бессвязные реплики о людской подлости, бездушности и бессмысленности этой жизни в целом. Бабские откровения… все они одинаковы, и все сводятся, в сущности, к одному — что нас не любят!

Никогда не приходилось быть жилеткой, и эта роль не приводила меня в восторг. Мне вполне достаточно своих проблем, что бы переживать еще и чужие.

Как раз к тому моменту, когда я уже подумывала, как бы уйти, я с облегчением услышала звук подъезжающего экипажа.

Я поднялась, сказав, что посмотрю, кто приехал.

— Я никого не хочу видеть, только не сейчас… О, сволочь, гнусное животное…

Все было так прозаично, — несчастная Антуанетт застала своего молодого любовника с еще более молодой девчонкой. Этого следовало ожидать.

Я вышла и остолбенела от удивления.

Быстрым шагом, как всегда более чем великолепный, по лестнице поднимался Жермен. Горничная уже упорхнула куда-то по его поручению. Не вызывало сомнения, что ему прекрасно известно расположение комнат, поскольку он безошибочно проследовал в спальню.

При виде него Антуанетт снова залилась слезами.

— Туанетт, сердце мое, что ты с собой сделала! — Жермен сел рядом и немедленно заключил ее в объятья.

С этой минуты они перестали замечать что-либо.

— Ну-ну, хватит, — приговаривал он, утирая слезы Антуанетт своим платком, — ни один мужчина не стоит таких слез! Даже я!

Тон, каким это было произнесено, не оставлял сомнений в том, что он шутит.

— Я хотел пригласить тебя на прогулку.

— Ты мой единственный друг! — Антуанетт размазывала остатки вчерашнего макияжа по его безупречному кремовому костюму.

— А ты испортила мне рубашку, — он говорил со взрослой женщиной так, как говорят с ребенком или больным.

Мне стало противно. Антуанетт взглянула на разноцветные разводы и снова собралась расплакаться.

— Нет! Так не годится, — Жермен решительно поднялся и направился к ее гардеробу.

Третий был лишний. Я спустилась вниз, собираясь уходить, но не успела еще выйти за дверь, как они меня опередили. Жермен почти тащил ее вниз по лестнице.

— Жермен, нет! Я никуда не пойду в таком виде…

— Именно поэтому, — он набросил ей капюшон плаща.

— Делиз, я совсем забыла… прости пожалуйста, — крикнула мне Антуанетт уже из-за двери.

И все же вечером я снова заехала к Антуанетт. Мне просто было, как всегда, не с кем скоротать еще один день. Это было на столько не выносимо, что я готова была еще раз изобразить из себя исповедника.

Но ее еще не было, а дом утопал в цветах и свечах. Я замешкалась в растерянности. Что бы я не думала о Жермене и ему подобных, нельзя было не признать, что мне бы тоже хотелось, хотя бы раз в жизни испытать такое же безумство… Дом, украшенный, как дворец из волшебной сказки, прекрасный юноша, клянущийся тебе в вечной любви… и что самое, самое главное — его карие глаза не могут лгать…

Возможно, я просто не из тех женщин, ради которых делают глупости, потому что единственная глупость, на которую я сама оказалась способна — выйти замуж.

Моя измена никого не тронула бы. Возможно, Морис тоже предпочел бы оплатить счета и подарки моему любовнику, лишь бы дальше все шло, как идет.

То, что я задумала, могло придти в голову только женщине.

Я сидела коляске около дома Антуанетт Годар и пыталась унять дрожь в руках. Справившись с собой, я все-таки распорядилась кучеру трогать, но тут же схватилась за трость, не давая ему этого сделать.

Дорогой экипаж мягко остановился у парадного крыльца. Неподражаемым жестом Жермен подал руку Антуанетт. Зеленое платье удивительно ей шло, кроме того, она, кажется, сменила прическу. Еще одно изысканное движение, — и он вносит Антуанетт в дом на руках…