Халиф на час - [102]

И Абу-ль-Хасан с халифом пировали и беседовали о подобных вещах до полуночи, а когда халиф увидел, что Абу-ль-Хасану пришло время спать, он молвил: «Поскольку ты человек совершенный и сын достойных людей и хочешь взять девушку красивую, с приятными качествами, то ты в твоих словах прав. Но дай срок, если захочет Аллах, я женю тебя по своему разумению, лучше, чем ты сам хочешь. Если пожелает того Аллах, я сделаю одну вещь, которая тебе понравится и превысит твои желания», — и тут халиф взял бутыль с вином, наполнил чашу, подложил в нее банджа и подал ее Абу-ль-Хасану, говоря: «О брат мой Абу-ль-Хасан, возьми, выпей эту чашу на здоровье, за любовь к той, которую ты увидел во сне и полюбил. Аллах пусть пошлет ее тебе, и ты проведешь с ней жизнь в полном счастье и веселье». А Абу-ль-Хасан взял чашу и молвил: «Раз ты так говоришь, я выпью за ее здоровье, о гость мой, ибо я, клянусь твоей жизнью, очень ее полюбил, хотя жил до сих пор и без нее. Но если уж таково твое желание, мой дорогой, я из уважения к тебе выпью за любовь к ней».

Потом Абу-ль-Хасан поднял чашу, выпил ее и заснул как убитый. А халиф велел своему рабу Масруру взвалить его на спину, и Масрур сделал это, и тогда халиф вышел, запер дверь и направился во дворец, Масрур же следовал за ним, неся Абу-ль-Хасана на спине, пока они не дошли до места, и Масрур положил его в той самой комнате, где Абу-ль-Хасан выпил чашу с банджем, когда был халифом. И халиф приказал-снять с Абу-ль-Хасана одежду и одеть его в халифское платье, и невольницы и рабыни раздели его, облачили в одежду халифа и уложили в постель, а халиф наказал всем невольницам и наложницам, евнухам и слугам встать утром и служить Абу-ль-Хасану, как и в первый раз, словно он и есть халиф, и велел также всем, кто был во дворце, прислуживать Абу-ль-Хасану, как в прошлый раз, и все сказали: «Внимание и повиновение твоему приказу, о повелитель правоверных!» — а потом халиф приказал главному евнуху: «Утром тебе прежде всего следует разбудить меня раньше, чем вы что-нибудь сделаете, и до того, как проснется Абу-ль-Хасан».

И он пошел и лег спать, и все во дворце проспали эту ночь, а утром, когда занялась заря, все встали и начали снаряжаться, чтобы служить Абу-ль-Хасану. Главный евнух поспешил разбудить халифа и одел его в облачение, и халиф встал, вымыл лицо, совершил омовение и помолился, и рабыни, наложницы, евнухи и челядинцы — все собрались у изголовья Абу-ль-Хасана, и даже невольницы с бубнами и музыкальными инструментами и певицы с прекрасными голосами тоже уселись вокруг Абу-ль-Хасана. И халиф вошел и научил их, как им говорить с Абу-ль-Хасаном, величая его халифом, и велел служить ему, как и в прошлый раз, с полным уважением, и после этого спрятался в укромном месте, чтобы посмотреть, что скажет Абу-ль-Хасан. А тот, спустя недолгое время, проснулся и чихнул, так как ему дали чашу с противоядием от банджа, и в тот же миг заиграла музыка и запели певицы, и Абу-ль-Хасан оторопел* слыша эти звуки, и открыл глаза, и увидел невольниц и наложниц, которых видел раньше. Он узнал их и стал озираться в комнате, в которой он находился, и тоже узнал ее и сказал: «Клянусь Аллахом, это та комната, где я ужинал, когда был халифом», — и он начал вглядываться в рабов, невольниц и евнухов, озираясь направо и налево и повторяя про себя: «Что за притча!» — и увидел, что слуги, евнухи, рабы и наложницы — все стоят перед ним с полным почтением и уважением, готовые ему служить, и вскрикнул от ужаса, и так укусил себя за пальцы, что чуть не отхватил их. И он закричал таким громким голосом, что халиф покатился навзничь со смеху, а невольницы продолжали стоять перед ним с полным вежеством и пристойностью.

И тогда Абу-ль-Хасан воскликнул: «Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого! Мы вернулись к тому, что было прежде! Остается только мне возвратиться в больницу, чтобы меня снова посадили к бесноватым. Клянусь Аллахом, придет ко мне сегодня начальник и хозяин больницы со своими людьми, и принесет свои приспособления и воловью жилу, и станет этот проклятый меня терзать, как терзал раньше. Поистине, мы принадлежим Аллаху и к нему возвращаемся! Защити, о владыка, и спаси от этого бедствия! Я ведь еще не оправился от ран после пыток и побоев, которые перенес в больнице! Но причина всего — тот проклятый купец-мосулец. Обещал ведь он, проклятущий, запереть дверь и не иначе как оставил ее открытой, и вошел ко мне сатана и сделал со мной то же самое, что в прошлом месяце. Он хочет забраться ко мне в голову и смутить мой рассудок! О мосулец треклятый! Прикидываешься, будто ты из Мосула, и приходишь ко мне в Багдад в облике купца, а сам ты сатана и сын сатаны. Ты ведь у нас известен, ибо сатана приходит в Багдад не иначе как из Мосула, чтобы испортить людям рассудок своими проклятыми снами. Посрами, Аллах, проклятого купца, что был у меня! Клянусь Аллахом, ты не кто иной, как сам сатана! Прошу против тебя помощи у Аллаха. Клянешься, о мерзейший из тварей, клянешься, что запрешь дверь, а сам уходишь и оставляешь ее открытой! Ты действительно сатана, ибо сатана в жизни не говорит правду, и у нас проверено, что сатана — враг Аллаха и постоянно дает ложные клятвы. Вчера вечером ты клялся мне именем Аллаха, что запрешь дверь, и не запер. Правду, значит, сказала моя мать: все, что со мной случилось в прошедшем месяце, — из-за этого проклятущего купца».