Хакер Астарты - [71]

— Это обязательства. Мало ли что случится.

Я подписал.

— А это лекарства. На девять дней. Как принимать, знаете?

— Да.

— Учтите, я вам поверила, — сверяясь с календарем на стенке, Роза еще раз пересчитала, в какой день мы должны вернуться. Написала на квадратном листочке и протянула:

— Мой телефон. Вот этот, на столе. Если что.

— Вы не могли бы вызвать такси?

— Да, конечно. Аня, — крикнула она кому-то, — вызови такси.

— Надо идти к воротам?

— Нет, это наши таксисты, их пропускают. Ждите прямо здесь.

— С праздником, — сказал я, прощаясь, забыв слова, которые надо говорить на Песах.

Когда остались вдвоем, Дуля снова сказала:

— Что ты задумал?

— Ну как тебе здесь?

— Не очень… Роза понравилась.

— А что не понравилось?

— Не знаю, — она явно считала, что обязана была восхищаться, и ставила себе в вину отсутствие восхищения. — Не понравилось.

Подъехало такси. Я не успел переодеть Дулю. Санитарка сказала:

— Зачем вам переодеваться, в пижаме и вернетесь.

В машине Дуля продолжала спрашивать, что мне будет, если нас поймают. Осеклась, когда машина остановилась перед воротами «Мальбена». Ворота покатились, выпуская нас, и Дуля успокоилась.

Сразу успокоился и я. Возле дома, расплачиваясь с водителем, попросил его подождать несколько минут: вдруг Дуле станет плохо. Опираясь на мою руку, она спокойно прошла к двери. В доме никого не было. Дуля сразу взялась рукой за перила, зашагала по ступенькам и не останавливалась до конца. Я, растопырив руки, семенил сзади. Она спокойно подошла к столу, оперлась на него и спросила:

— Может быть, я лягу?

— Разумеется!

Все происходило так, словно и не было последних трех месяцев. С изумлением смотрел, как она пошла, не держась за меня. Села на кровать, предложила:

— Может, не буду переодеваться.

— Да конечно, ты же в пижаме.

— Спать хочу. Ты тоже ложись.

— Сейчас лягу, только маме позвоню.

— Привет передавай. Я посплю, потом позвоню ей.

Легла на спину и сразу заснула. Все было невероятно, как в сказке. Мы это сделали.

Утром разбудил мусоровоз под самым окном. Дуля тихо дышала, лицо было спокойным. Проснувшись, я заново изумился тому, что она дома. Со вчерашнего дня каждую минуту жил с этим изумлением, с ним и заснул, а во сне присутствовало ожидание подарка, как под Новый год в детстве. И потому торопился проснуться. Длил изумление с открытыми глазами, и тут вспомнилась костлявая старуха у Розы. От ужаса проснулся окончательно.

Подошел к окну. Рассветало. Почти вплотную к дому росло ветвистое дерево с прошлогодней листвой, опушенной молодыми побегами. В просветах был виден соседний коттедж, часть тротуара и отъезжающий мусоровоз, на подножку которого вскочил мусорщик.

Дуля открыла глаза. Лицо ничего не выражало. Полежав, поднялась, сунула ноги в сабо и пошла, не заметив, что идет сама по своей квартире. Из ванной вышла с ситцевым халатиком в руке — он провисел там с февраля. Принесла его в спальню.

— Надень, — предложил я.

— Чего вдруг? — она повесила его на спинку стула и стала укладываться.

— Не хочешь позавтракать?

— Потом. Еще немного посплю, — сказала она, улеглась на бок, лицом ко мне, прикрыла и тут же открыла глаза. — Может быть, чаю попить?

Пили чай за столом, разговаривали о внуках. Дуля устала и ушла спать, я помчался в магазин — заполнять холодильник. Оказалось, ее можно оставлять одну. Радовалась ли она возвращению? Как-то не до этого было. Иногда мелькала улыбка, Дуля рассматривала меня и щурилась:

— Ну ты и отчудил. И когда мне возвращаться?

— Куда?! Ты с ума сошла! Забудь про «Мальбен»! Зачем он тебе!

— И ты много должен? Наверно, тысячи?

— Ни шекеля.

— Что-то ты опять отчудил… Смотри, не увлекайся.

У нее в голове была каша. Что-то она замечала и понимала лучше, чем мне казалось, что-то никак не могла состыковать и не пыталась это сделать. Ей виделась некая противозаконная интрига. Позавтракав принесенными из магазина творогом, колбасой и булочкой, снова легла на кровать, но уже не спала. Похоже, ей доставляло удовольствие просто лежать на кровати без ограждения. Потом началась дрожь, мы пережидали, пока она уменьшится.

Я заранее продумал, как буду ее лечить. На врачей надежды не было. Мы успели побывать и в «Ланиадо», и в тель-авивской «Ихилов» и в «Гилель Яффе» в Хадере. Куда еще могли обратиться? Правдами и неправдами собрал информацию у Малки, Микаэля, Алекса, Блюменталя, Эллы, а еще до них — у трех или четырех неврологов. Всех-то лекарств в арсенале медиков существовало не больше десятка, я не слишком рисковал, подбирая комбинацию из них. И рецепта пока не требовалось — неиспользованные лекарства лежали в тумбочке.

Мы спустились в сад, я поставил под раскидистым манго два пластиковых кресла.

Дуля задумчиво сказала:

— Какой у нас печальный сад…

Я бросился звонить Элле:

— Элла, можно одну таблетку тразодила заменить на ципролекс? Они сочетаемы?

— А зачем вам?

— Ципролекс всегда давал ей хорошее настроение.

— А что, оно плохое?

— Ничему не радуется.

— Они сочетаемы, — запнувшись, просто сказала Элла.

Расслабившись впервые за три месяца, я любовался садом. Мне снова хотелось возиться с землей и деревьями, писать книги, переводить Локтева. Так сказать, завершить и сдать все дела на тот случай, если у жизни есть еще какой-нибудь смысл кроме того, чтобы жить вдвоем с Дулей.