Хадасса - [31]
— Да. Вот ключи.
Испачканные шоколадом рты удалились.
— Ну что? — спросил Шарль.
Ян не ответил. Сел на табурет, с удрученным видом извлек последнее пирожное. Шарль забеспокоился:
— Я же тебе говорил. Твоя история — просто вздор. Вероятно, вокруг этих женщин даже опасно крутиться. Давай забудем и пообедаем вместе у меня, а потом спланируем наш уик-энд в Мегантике.
Иногда я ходила проверять письменные работы в кафе «Эсперанца», на углу Сен-Лоран. При небольшом везении массивные зеленые кресла, окутанные вьющимися растениями, оказывались не занятыми. Там имелись даже пуфики, на которые клиенты могли поставить ноги. Подавали булочки с финиками, овсяное печенье и фруктовые пирожные, вегетарианские чили и биологические чаи в разрозненных чашечках. В книжных шкафах — всякая всячина, как на бабушкиной ферме: солдатики, цветочные вазы, заполненные мячами для гольфа, молочники, стопки книг по уходу за собаками, садоводству, различным культурам, речи пап, описания банановых плантаций… Моя сестренка Скарабея, которую я по привычке еще считала маленькой, с обесцвеченными краской «Сахель» волосами, позднее ставшими красными, как ее губная помада, работала здесь по вечерам в субботу, подавала супы ночным посетителям.
Однажды в феврале я зашла в «Эсперанцу», сделала заказ:
— Черный вишневый чай, пожалуйста.
— Вы сестра Скарабеи? С ума сойти, как вы похожи. Что-то такое в лице, — сказала мне официантка с белокурыми, до пояса свисающими космами, в плотно облегающем платье в красную и черную полоску.
Я открыла свою сумку из козьей кожи. Изучив биографическую тему и узнав о Лоле и Пабло, Александре Грэхеме Белле и Хелен Келлер, ученицы представили затем свои письменные работы, в которых описывали жизнь одного из членов своей семьи. В то утро мне оставалось прочесть лишь одно сочинение: «Подлинная жизнь Леи Франк, моей бабушки». На плотной бумажной обложке был приклеен черно-белый портрет дамы со спокойным взглядом и черными, зачесанными назад волосами. На второй странице текст был написан от руки, без абзацев, просто в разрядку, очень густо.
«Десятого августа 1920 года у Моше-Шимона и его жены Эстер родилась девочка, которую назвали Лея. Она была шестым ребенком в семье. Жила в деревне Пекс, в Венгрии. Когда Лее исполнилось три года, она пошла в деревенскую школу. У нее было утреннее платье, а также платье на ночь, и оба со складками. Каждый год ее мама распарывала одну или две складки. Каждый день Лея работала с мамой в саду, собирая овощи в земле. В 18 лет Лея вышла замуж за Йосефа Паскуша. Потом у нее родилась прелестная девочка, которую назвали, как меня: Хадасса, а также Биньямин, очень славный мальчик. В 1942 году немцы заняли Польшу и сбрасывали повсюду бомбы, даже в Венгрии. Моя бабушка очень боялась и не позволяла детям выходить на улицу. Однажды немцы забрали Йосефа и Биньямина, и Лея очень сильно плакала. После этого она переехала к своей подруге, и все жили в одном доме в деревне. А как-то летом немцы пришли за моей бабушкой и ее дочкой Хадассой, которой едва исполнилось четыре года, и за остальными, но все они перебрались в большой лес под названием Собибор. Когда Лея попала туда, один человек сказал ей по секрету: „Не говори никому, что тебе двадцать четыре года, скажи, что всего двадцать, тогда у тебя будет больше шансов работать на правительство“. Так она и осталась жива во время мировой войны, а Хадасса — нет, потому что она умерла от холода. После войны моя бабушка приехала на корабле сюда и снова вышла замуж. Ее мужа звали Элеазар Франк. У нее родились еще три дочки (Мирьям, Сара и моя мама Тирца), а также крупный мальчик, Моше, он — отец Нехамы из нашего класса. Лея долго продавала ткани в магазине моего дедушки Элеазара. Я не знаю моего дедушку, он умер до того, как я родилась. Но Лею я очень хорошо помню. Потом она тоже умерла, это случилось в 2003 году. Когда я была маленькой, я очень любила ходить в ее дом на улице Дюроше, потому что она всегда дарила нам подарки. Больше всего на свете она любила видеть своих внуков. А больше всего ненавидела вспоминать войну. Даже мое имя все еще напоминает ей о войне, говорила моя мать. Бабушка много раз ездила в Майами, потому что там не бывает снега. Сегодня у меня есть еще дяди и тети, которых я очень люблю, они работают у Элии, продают очень хорошие ткани. Надеюсь, тебе понравился мой рассказ о жизни Леи Франк. До скорой встречи!»
Я прочла, перечитала, задумалась. Мне трудно было оценить эту работу.
— Хотите чего-нибудь еще? — спросила официантка.
Я посмотрела на часы и отказалась. Солнце освещало свинцовым блеском последние островки льда. Февраль подарил нам четыре почти весенних дня с температурой, поднявшейся выше нуля. Ослепленная светом, я перешла улицу Сен-Виатер, миновала книжный магазин, купила лепешку с кунжутом в Лавке, где несколько минут поболтала с Рафаэллой. Съежившись, запахнувшись, я заметила, что торговцы скалывали лед лопатами, затем расчищали вход, будто снега больше не будет. Продолжив свой путь, я повстречала несколько прохожих в весенних пальто и подростков с голыми икрами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дорогой читатель! Вы держите в руках книгу, в основу которой лег одноименный художественный фильм «ТАНКИ». Эта кинокартина приурочена к 120 -летию со дня рождения выдающегося конструктора Михаила Ильича Кошкина и посвящена создателям танка Т-34. Фильм снят по мотивам реальных событий. Он рассказывает о секретном пробеге в 1940 году Михаила Кошкина к Сталину в Москву на прототипах танка для утверждения и запуска в серию опытных образцов боевой машины. Той самой легендарной «тридцатьчетверки», на которой мир был спасен от фашистских захватчиков! В этой книге вы сможете прочитать не только вымышленную киноисторию, но и узнать, как все было в действительности.
В книгу, составленную Асаром Эппелем, вошли рассказы, посвященные жизни российских евреев. Среди авторов сборника Василий Аксенов, Сергей Довлатов, Людмила Петрушевская, Алексей Варламов, Сергей Юрский… Всех их — при большом разнообразии творческих методов — объединяет пристальное внимание к внутреннему миру человека, тонкое чувство стиля, талант рассказчика.
Роман «Эсав» ведущего израильского прозаика Меира Шалева — это семейная сага, охватывающая период от конца Первой мировой войны и почти до наших времен. В центре событий — драматическая судьба двух братьев-близнецов, чья история во многом напоминает библейскую историю Якова и Эсава (в русском переводе Библии — Иакова и Исава). Роман увлекает поразительным сплавом серьезности и насмешливой игры, фантастики и реальности. Широкое эпическое дыхание и магическая атмосфера роднят его с книгами Маркеса, а ироничный интеллектуализм и изощренная сюжетная игра вызывают в памяти набоковский «Дар».
Впервые на русском языке выходит самый знаменитый роман ведущего израильского прозаика Меира Шалева. Эта книга о том поколении евреев, которое пришло из России в Палестину и превратило ее пески и болота в цветущую страну, Эрец-Исраэль. В мастерски выстроенном повествовании трагедия переплетена с иронией, русская любовь с горьким еврейским юмором, поэтический миф с грубой правдой тяжелого труда. История обитателей маленькой долины, отвоеванной у природы, вмещает огромный мир страсти и тоски, надежд и страданий, верности и боли.«Русский роман» — третье произведение Шалева, вышедшее в издательстве «Текст», после «Библии сегодня» (2000) и «В доме своем в пустыне…» (2005).
Роман «Свежо предание» — из разряда тех книг, которым пророчили публикацию лишь «через двести-триста лет». На этом параллели с «Жизнью и судьбой» Василия Гроссмана не заканчиваются: с разницей в год — тот же «Новый мир», тот же Твардовский, тот же сейф… Эпопея Гроссмана была напечатана за границей через 19 лет, в России — через 27. Роман И. Грековой увидел свет через 33 года (на родине — через 35 лет), к счастью, при жизни автора. В нем Елена Вентцель, русская женщина с немецкой фамилией, коснулась невозможного, для своего времени непроизносимого: сталинского антисемитизма.