Гяур - [9]

Хотя бы я твоим словам

Поверил – все равно несчастья

Не исцелит твое участье,

Ах, что в беседе мне твоей?

Без слов печаль души моей

Пойми. Простое сожаленье

Нужнее мне, чем поученье.

Когда б Леилу воротить

Ты мог, прощения просить

Я у тебя послушно стал бы

И за себя туда послал бы,

Где достает спасенье нам

Молитв продажных фимиам.

Ко львице ты осиротелой

Пойдешь ли с мудростью своей,

Когда возьмет охотник смелый

Ее испуганных детей?

Нет, утешать ты не пытайся,

Над скорбью зло не издевайся.

…

В беспечной юности, когда

Одна душа с другой всегда

Легко вступает в единенье,

Вдали, в моем родном селенье,

Жил друг моих счастливых лет.

Его в живых, быть может, нет…

Тебя прошу я об услуге:

На память об умершем друге

Вот эту вещь ему пошли,

Чтоб обо мне воспоминанья

Хотя на миг к нему пришли,

Хоть я не щедр на излиянья,

Но верю твердо – до сих пор

Не уничтожил мой позор

В нем дружбы тихое мерцанье.

Мой друг судьбу мне предсказал…

Я лишь улыбкой отвечал;

Но посылало Провиденье

Мне в этот миг предупрежденье.

Тогда заметил я едва

Его зловещие слова,

Но в них скрывался смысл глубокий.

Скажи, что с точностью жестокой

Свершилось все; и будет он,

Наверно, горько поражен,

Что предсказанье оправдалось,

Что столько правды в нем сказалось.

Скажи, что если средь утех

За круговой веселой чашей

Я был забывчивее всех, –

То все ж о нем, о дружбе нашей

Я не забыл в последний миг,

Но мне мешает преступленье

За друга чистого моленье

Послать… Немеет мой язык.

О снисхожденье просьб не надо:

Он слишком любит для того,

Чтобы пролить хоть каплю яда

На крышку гроба моего.

И чужды мне о славе грезы…

Я также не прошу, чтоб слезы

Над гробом друга он не лил:

Его б я только оскорбил

Подобной просьбой. Над могилой,

Где опочил товарищ милый,

Друг верный должен горевать.

Но умоляю передать

Ему кольцо. Оно когда-то

С его руки надежной снято.

О всем ты расскажи ему,

Что ясно взору твоему:

Об этом теле истощенном,

О сердце, страстью разоренном.

Скажи, что чувств мятежный бег

Обломок выбросил на брег,

Скажи, что я лишь свиток пыльный,

Листок оторванный, бессильный

Перед холодным ветром бед…

…

Ах, нет, отец, то не был бред.

Нет, это не могло мне сниться:

Для грез ведь нужно сном забыться,

А я в мгновенье то не спал,

Я только слез с мольбою ждал,

Но их, увы, я не дождался.

Мой мозг от боли разрывался,

Вот как теперь… Хоть бы одна

Слезинка мне была дана!

Я и теперь их жажду страстно,

Не убеждай меня напрасно;

Не излечить души моей

Тебе молитвою своей.

К чему мне рай, к чему спасенье?

Ах, дай мне лишь успокоенье…

В тот миг, отец, вдруг вижу я –

Леила предо мной моя…

Она сквозь саван свой светилась,

Как та звезда, что закатилась

За это облачко сейчас,

Нет лучше, чем она, светлее…

Чуть видит звездочку мой глаз, –

Назавтра ночь еще темнее…

Опять мелькнет вдали звезда,

Но я уж буду тем тогда,

Чего живой всегда боится.

Отец, я брежу… но стремится

Моя душа из тела прочь.

Монах! Она пришла в ту ночь!

Я позабыл про скорбь, про горе

И бросился с мольбой во взоре

За ней вперед, чтобы скорей

Ее прижать к груди своей.

Но что же обнял я? Проклятье!

Лишь ночь была в моем объятье.

Моя Леила, где же ты?

Ведь видел я твои черты.

Иль ты настолько изменилась,

Что лишь глазам моим явилась,

Но ласки милого бежишь?

Но нет, живая ты стоишь!

Я вновь обнять тебя желаю –

И снова тьму лишь обнимаю,

И руки падают с тоской.

Но ты стоишь передо мной,

Твоя коса до ног спадает,

Меня о чем-то умоляет

Печальный взор твоих очей.

Не верил смерти я твоей,

А он погиб, он в том же поле

Зарыт, и не в его уж воле

Являться мстителем сюда…

Но как же ты встаешь тогда?

Я слышал, что валы морские

Черты сокрыли дорогие.

Но лишь об этом вспомню вновь –

Уста немеют, стынет кровь.

Но если в этом нет обмана

И ты пришла из океана

Просить, послушная судьбе,

Чтоб я могилу дал тебе, –

Пусть пальцы нежные остудят

Мое чело, – тогда не будет

Оно уж вновь пылать огнем.

На сердце раненом моем

Пускай лежит из сожаленья

Твоя рука. Мечта, виденье

Иль милой тень, о, пощади!

Молю тебя, не уходи,

Иль, душу взяв мою из тела,

Неси от скорбного предела

Туда, где нет шумящих волн,

Где тишиною воздух полн.

…

Окончил я свое сказанье

О муках сердца, о страданье…

И тайну тяжкую свою

Твоей душе передаю.

Но вижу я слезу печали…

Благодарю тебя, отец!

Мои глаза ведь слез не знали.

Когда наступит мой конец,

Приют моим останкам тленным

Ты дай на кладбище смиренном.

Пусть надо мной лишь крест стоит,

Пусть надписи надгробной вид

Пришельца взор не привлекает

И путь он дальше направляет".

Так умер он, и ничего

О роде, имени его

Мы не узнали. Исповедник,

Его печальных тайн наследник,

Скрывать обязан их от нас.

И лишь неровный мой рассказ

Поведал вам о нежной деве

И о враге, сраженном в гневе.

ПРИМЕЧАНИЯ

Поэма написана в мае – ноябре 1813 г. Изменения и дополнения к тексту поэт вносил по мере выхода в свет нескольких изданий: с первого издания (5 июня 1813 г.) по седьмое С27 декабря 1813 г.) объем поэмы увеличился с 685 строк до 1334.

Гяур – так мусульмане называют иноверцев.

Мур, Томас (1779-1852) – английский поэт, родом ирландец. В качестве эпиграфа к поэме "Гяур" Байрон взял строфу из стихотворения Т. Мура "As a beam o'er the face of the waters may glow" из цикла "Ирландские мелодии".

Роджерс, Сэмюэл (1763-1855) – английский поэт, автор поэмы "Утехи памяти", высоко оцененной Байроном в сатире "Английские барды и шотландские обозреватели".