Густав Лаваль - [14]

— Пока ничего, — ответил он. Я должен предложить свою идею прежде всего Лефельдту.

Лагергрен с сожалением посмотрел на этого богатого идеями, но совершенно не практического человека.

— Вы никогда ничего не добьетесь в жизни, — сердито предрек он. — Вы ничего не понимаете в коммерческих делах.

— Моя нравственная обязанность… — начал, было, Лаваль, но Лагергрен с презрением перебил его, едва лишь услышав, что речь пойдет о нравственных обязанностях.

— Пять тысяч крон… — сухо предложил он.

— Хорошо, именно эту сумму я назначу Лефельдту для начала переговоров, — улыбаясь сказал Лаваль и поднялся с кресла.

— И когда вы придете ко мне, не договорившись с ним, я не предложу вам и пяти крон, господин де Лаваль! — возмущенно заявил Лагергрен и взялся за свои бумаги.

Лаваль усмехнулся и вышел.

Собственноручный рисунок Лаваля, приложенный к его патенту на сепаратор

Немедленно он написал Лефельдту, предлагая ему воспользоваться его идей, за что требовал в виде вознаграждения пять тысяч крон, причем соглашался на то, чтобы патент был взят на имя одного Лефельдта. Лефельдт ответил Лавалю, что считает его идею непрактичной и хотя не отказывается пока от дальнейших переговоров, все же в настоящее время не может дать решительного ответа.

Переписка продолжалась до осени, пока, наконец, Лаваль не написал Лефельдту, что если тот не примет решения и после этого последнего письма, то Лаваль сам запатентует свое изобретение и даст ему свое имя.

На это письмо Лефельдт вовсе ничего не ответил. Тогда Лаваль взял патент на свое имя, сосчитал свои сбережения, составлявшие в это время около 700 крон, и покинул Клостер, бросив на прощание старому Лагергрену гордую фразу:

— Вы еще обо мне услышите!

Разумеется, для реализации своего изобретения Лаваль направился в Стокгольм.

От идеи к ее осуществлению

«Критическая история технологии вообще показала бы, как мало какое бы то ни было изобретение XVIII столетия принадлежит тому или иному отдельному лицу», — говорит Маркс в примечаниях к XXIII главе своего гениального труда[2]. Едва ли можно сыскать в истории технологии и последующих столетий исключение из этого общего положения.

В другом месте Маркс писал, продолжая свою мысль: «Общим трудом является всякий научный труд, всякое открытие, всякое изобретение. Он обусловливается частью кооперацией современников, частью использованием работы предшественников»[3].

Действительно, тот, чье имя связывается у нас с тем или иным изобретением, кто получает славу и название гения, является лишь, по справедливому замечанию Гельвеция, умом, которому остается завершить работу предшествующих поколений.

Гениальность и талантливость вовсе не представляют собой какого-то особенного дара, совершенно не похожего на все то, с чем мы встречаемся у остальных людей, а наоборот, является лишь следствием необычайно полного и интенсивного развития основных психических задатков и способностей, присущих всякому человеку вообще. Гений вырастает из обыкновенного человека, а не присоединяется к нему, как нечто добавочное, «гений есть труд».

Дело в том, что между возникновением идеи и ее осуществлением лежит период огромного человеческого труда, который затрачивается на борьбу с природой, на борьбу с материалом, на борьбу с сопротивлением среды.

История создания сепаратора в этот период открывает в Лавале все характерные черты гения.

Он явился в столицу Швеции осенью 1877 года с большими надеждами и очень скромными средствами. Между тем постройка машины требовала значительной материальной базы. Необходимо было найти человека, который мог бы оказать изобретателю помощь.

На первых порах Лаваль сообщил об изобретении своему двоюродному брату, Тюко Робсаму, инженеру по профессии, работавшему на стеариновом заводе в Лилиенхольмене.

— Что представляет собой твой сепаратор? — спросил Робсам.

Лаваль так охарактеризовал свое изобретение:

— Кто не знает обыкновенного волчка? Так вот, представь себе большой волчок, вращающийся со скоростью от 6 до 9 тысяч оборотов в минуту. Предположим, что мы вливаем в него непрерывной струей молоко и что съемку можно производить автоматически, так что сливки и снятое молоко выбрасываются из него порознь… Вот тебе сепаратор де Лаваля.

Робсам живо заинтересооалсл идеей Лаваля и предложил ему построить машину совместными усилиями, не прибегая пока к помощи чужих людей.

— Никто ведь не рискнет вложить в это дело капитал, пока не увидит готовой машины… — заметил он, — надо, стало быть, прежде всего ее построить.

Совместно с Робсамом Лаваль начал производить предварительные опыты, причем Робсам оказал ему большую услугу, предоставив в его распоряжение для опытов заводскую центрофугу. Опыты дали вполне благоприятные результаты, и Лаваль заказал в маленькой механической мастерской необходимые части сепаратора.

В октябре 1877 года сепаратор был собран. Он работал удовлетворительно, но непрерывности действия у него не было, как и у других машин этого рода.

Несмотря на то, что основная задача не была разрешена, Лаваль, истративший все свои сбережения, решил продемонстрировать машину кружку заинтересованных лиц, в надежде, что кто-нибудь из предпринимателей возьмется субсидировать дальнейшее продолжение опытов.