Гусляр навеки - [4]

Взметнувшийся перст Иоанна уперся в грудь Марии, та отшатнулась и чуть было не взлетела к потолку вместе с табуреткой.

– Так? – требовал Иоанн.

– Так! Так! – закричала от двери сообразившая, что к чему, Аида. – Она хороший человек. Только темная.

– Я и говорю. – Иоанн вскочил с табуретки, задрал рясу, сунул руки в карманы брюк, ибо это помогало ему собраться с мыслями. – Разве Мария не идеальный объект для того, чтобы через посредство ее явить благую волю? Сам отвечаю – идеальный!

Далее Иоанн говорил отчетливо, медленно, ставя точки после каждого слова:

– И. Потому. Господь. Дал. Тебе. Грешнице. Способность. Летать. Явил. – Далее скороговоркой: – Весь мир содрогнется, узнав о тебе, все газеты мира, все люди мира...

Иоанн поперхнулся и пока откашливался тонким, негрозным голосом, Мария пришла несколько в себя и спросила осторожно:

– А вот пенсия...

Мария еще не приняла никакого решения и внутренне не отказывалась от свидания с врачом, но подумала, что если ее новая способность может заключать в себе выгоды, то нужно узнать, что за это предлагает церковь.

– Пенсия! – в голосе Иоанна звучал сарказм. – Истинно верующие люди не оставят вас! Деньги... да я сейчас же посылаю в Москву телеграмму. Через два часа прилетит самолет с деньгами, которых вам хватит и на новый дом, и на новый сад... Аида, останетесь здесь. Следите за входом! Никого не впускать! Отвечаете головой и бессмертной душой. Ясно?

– Ясно, – ответила Аида голосом старослужащего капрала, затворила за Иоанном дверь, уселась напротив Марии, не спуская с нее глаз.

Уже полчаса как Мария была невесомой. Она несколько привыкла к новому своему положению, научилась держаться за предметы, и если неожиданное появление Иоанна смутило ее, речи его привели в растерянность, то уже через пять минут после его ухода Мария обрела способность трезво размышлять, и чем больше она размышляла, тем больше крепло в ней желание посоветоваться с представителями науки, по крайней мере с лечащим врачом Раисой Семеновной. Правда, деньги бы не помешали – зять собрался строить кооперативную квартиру, и дочь уже не раз спрашивала в письмах, не сможет ли Мария помочь чем-нибудь, да и не грех было бы объехать перед смертью родственников, а ехать без подарков, на иждивение, не хотелось. Но надо подумать о том, что и зятья, и дети занимают положение, и не весьма удобно им будет узнать, что их мать и теща возносится в небеса.

Аида сидела по стойке смирно, глядела строгим глазом, и было Марии очень неприятно. Мария отвернулась от нее, посмотрела в окно, на свежую весну. Да, если в ее новой способности есть смысл, то не на одном отце Иоанне свет клином сошелся.

Надо было действовать, причем пока не вернулся голубоглазый попик. Но сначала надо было обмануть Аиду и незаметно взять остатки порошка. Если он попадет к Аиде и батюшке в руки, то они и без нее отлично обойдутся, сами примутся летать по воздуху, и тогда, даже в крайнем случае, Мария от них ничего не получит и не услышит.

– Я пойду к себе, полежу, – сказала Мария. – Что-то голову ломит.

– Да что ты, – вскинулась Аида. – Ты не беспокойся. Я тебе помогу, я тебя сама на кроватку уложу, одеяльцем прикрою. Ты отдыхай.

Аида помогла Марии перебраться в комнату, но дальше дверей Мария квартирантку не пустила – послала обратно на кухню за водой, а сама кинулась к столу, пузырек сунула за пазуху и перелетела к кровати так, чтобы не промахнуться мимо стального шара на спинке.

Аида обнаружила хозяйку смиренной, лежащей поверх одеяла: рукой вцепилась в металлическую сетку, глаза закрыты и на губах неземная улыбка. Именно эта улыбка более всего смутила охранницу. Некоторая работа мысли привела ее к выводу, что Бог несправедлив, так как предложил средство от давления не ей, верной и обиженной людьми Аиде, а Марии, которая никогда благочестием не отличалась и от Бога была далека. Правда, Аида в присутствии отца Иоанна вынуждена была признать, что Мария – хороший человек, но на самом деле у нее были большие в этом сомнения.

– Где баночка-то? – спросила Аида, не скрывая неудовольствия.

– Баночка пропала, – ответила готовая к вопросу Мария. – Баночку твой Господь дал и потом взял.

– Спрятала?

– Ну как ты со мной говоришь, Аида? – елейным голосом ответила ей Мария. – Узнает батюшка Иоанн, что он тебе скажет на такие сомнения?

– Спрятала, – убежденно сказала Аида. – Спрятала, чтобы мне не досталось. А может, мне это вознесение куда больше твоего нужно.

– Не мели чепухи, – сказала Мария. – Я на двор пойду.

– И не думай. И не помышляй. Лежи и жди батюшку.

– А ты меня не гневи, – сказала Мария, чуть взлетая над одеялом.

– Баночку дашь, выпущу на двор, – сказала Аида.

– Нету никакой баночки. И не было. Видно, твой дьявол тебя попутал.

– Врешь!

Как и большинство религиозных людей, Аида отличалась трезвым, незамутненным мистическими видениями разумом. Вера ее концентрировалась вокруг очевидных, вещественных, осязаемых предметов – пышнотелого храма с высокопарной колокольней при нем, позолоченного иконостаса, уютного свечного запаха, голубых глаз и неухоженности отца Иоанна. Зрелище летающей хозяйки в первый момент ее испугало, но потом ее ум отверг вмешательство потусторонних сил и вернулся к версии с лекарством от давления.