Гусарские страсти - [41]

— Да, это ребята шутят, я водку вообще мало пью.

— Мало, мало… От ведра мало отхлебываешь? Наливай! Не топчись, в ногах правды нет! Садись. О-облсполком…

Никита налил комбату стопку до краев, поставил на стол тарелку с маринованными помидорчиками, нарезал колбасы.

— А ты что, так и будешь смотреть мне в рот? Бери стакан! Полный наливай, лейтенант. С комбатом пьешь! Краев не видишь?

Никита вздохнул и подчинился.

— Ромашкин! Поздравляю тебя с Новым годом! Понимаешь ли! Желаю тебе стать настоящим офицером и всего самого наилучшего, понимаешь ли! Вот так! О-о-облисполком! — Алсын опрокинул стопку в бездонную глотку. Крякнул, съел огурчик, обтер усы и, хитро улыбаясь, зацепил криволапой рукой бутылку со стола: — Ты сегодня ответственный, поэтому водку конфискую. Не ровен час, напьешься и завалишь дело.

— К-какое дело?

— За порядкой следить! Запомни, лейтенант! Порядка сама не приходит. Ее надо наводить ежедневно и ежечасно! И еженощно! Понят-тна?

— Понят-тна! — не удержался Никита.

— Ты что, лейтенант, меня сейчас дразнил?

— Нет, я просто, чтобы вам было понят-тна — бутылка не моя, ротного.

— Передай привет ротному и мое персональное спасибо, за водку! Понят-тна?

— Так точно! Панят-тна!

— Юморист? У меня сегодня настроение хороший. Накажу как попало, в следующий раз, завтра. Точнее, в новом году!

Ушел. Зато спустя пять минут пришел Рахимов, замполит батальона. Толсто намекнул, что не прочь выпить с подчиненным коньячку. Да что тут, медом намазано?! Ну, положим, не медом…

Выпили. Налили по второй. И — в канцелярию ворвался начальник штаба, Давыденко:

— Вот так! Уже пьет! Лейтенант! Я кому вчера говорил быть трезвым, как стекло?

— Ну, мне.

— Без «ну», товарищ лейтенант?! Не запряг, не нукай!

— Мирон, это я его подбил… на мелкое нарушение дисциплины! — успокоил Рахимов.

— Ага! — кивнул Никита. — А перед товарищем Рахимовым приходил товарищ Алсынбабаев… подбивал… Вы коньяк будете, товарищ майор?

— Нет, посмотрите на него! Я его ругаю, а он меня споить пытается! Я на дежурстве!

— А шампанского? Будете?

— Шампанского? Хорошо! Шампанского наливай! Новый год все-таки. Э, не в рюмку же! В стакан!.. Ладно, коньяку тоже добавь. Коктейль «Бурый медведь»!.. Ну, с Новым годом! За укрепление воинской дисциплины! — Давыденко заглотил «Бурого медведя», бесцеремонно набил карманы шинели орехами, выбрал самое крупное яблоко, апельсин и удалился.

— Вот человек! — не выдержал Никита. — Все настроение испоганил! Плюнет в душу и счастлив от этого! Еще и ограбил! Петух гамбургский!

— Вот это ты зря! Про петуха! Еще скажи, я тебе тоже плюнул и тоже ограбил! — благосклонно подмигнул Рахимов. — Не болтай о начальстве в присутствии другого начальства!

— Ну, что-о вы! Никогда не скажу! Да и не болтаю я…

— Тогда — удачи! Бывай, лейтенант! В будущем году свидимся.

Век бы вас всех не видеть! Никита допил оставшуюся половину бутылки шампанского — выдыхается ведь! Вдруг захорошело. Почему ж вдруг?! Всё логично. Всё начальство отметилось и ушло. И по анекдоту: «Савсэм один! Савсэм один!» Печаль переходящая в бурную радость. Конечно, одному немного грустно, но ведь можно и Колчакова позвать с первого этажа. Вадик — душа-человек! Тем более, когда есть что выпить… А можно выпить и с собственным отражением, чокнувшись в зеркале. Старинный способ избавления от одиночества.

Никита плеснул в рюмку чуток рому и цокнул ею по зеркалу:

— Ваше здоровье, Никита Александрович, долгих лет жизни! Счастья и здравия! Расти большим во всех местах!

Полегчало еще больше. Нет, в самом деле! Чего сидеть дома в Новый год? К Хлюдовым — было б занятно, но больно ласково глядит его сестра, ластится кошкой, глазками стреляет, не было б скандала! Идти нажраться в общагу — невелико удовольствие, закончится потасовкой и массовым блевом в туалете. А так — бойцам отбой, телик — в канцелярию. И смотри концерты до утра! С самим собой-любименьким! Кр-расота! Гм, страшная сила…

Ага! С самим собой-любименьким — ка-ак же! Рано пташечка запела. Дверь приоткрылась, и в нее прошмыгнул Колчаков.

— Ты чего, Вадик? Гонится кто?

— Это я от начштаба прячусь. Надоел. Ему делать не хрен, он у меня в канцелярии сидит, в шашки играть заставляет. А я их терпеть не могу. Наливай, а то уйду!

Ну, на…

Йо-хо-хо… И бутылку рома… Ополовинили…

— Ох, хорошо! — Вадик Колчаков по-хозяйски расположился, вытянув длинные ноги — ладно, что не на стол, а на стул. Выковырял из мятой пачки сигарету, закурил, пуская кольца.

— Ну, вот что! — неожиданно для себя взвился Никита. — Гаси хабарик! Гаси!

— Чего-чего?

— Того-того! Ведешь себя, как свинья. Явился с пустыми руками, пьешь мой ром, грязные сапоги задрал выше головы! Да еще и куришь! А мне тут ночью спать!

— Какое «спать»?! — отпарировал Вадик, но ноги со стула снял. — Де-жу-рить, понял! Не спать, лейтенант, не спа-ать! Тебе ж еще на доклад к начальству. Заметь, сегодня!

— Так вместе и пойдем! Ты будешь говорить, а я буду рядом стоять и молчать. В крайнем случае, с умным видом кивну.

— Не, с умным — уже не получится. Рожа в багровых пятнах, разит от тебя как… Да нету аналогов!

— Нету, да?

— Нету! Собирайся, пойдем к замполиту. Авось, Бердымурадов не заметит, что мы употребили. И лучше поскорее, пока нас не развезло. Пошли!