Гудбай, Россия - [74]

Константин Геннадьевич ЯЗЫКОВ, д. м. н., профессор кафедры общей и дифференциальной психологии. С 1983 года работал в моей лаборатории, где выполнил кандидатскую диссертацию на тему «Влияние оксибутирата лития на функциональную активность фибробластов и лейкоцитов человека в культуре тканей». Константин высокообразованный человек и талантливый ученый. К этому нужно добавить умные и пытливые глаза, теплый характер, замечательную улыбку и высокую порядочность. В 2000 году он защитил докторскую диссертацию: «Динамический анализ функционального состояния серотонинергической системы при пограничных и аффективных расстройствах».

Вряд ли я смогу передать ту атмосферу в лаборатории, в которой мы жили изо дня в день. Обычно что-то подобное переживается в студенческие годы. Это легкость в общении, споры, шутки, подколы и анекдоты, чай и общие перекусы, лекции и семинары, вопросы, фантастические гипотезы и серьезные обсуждения. Поощрялось говорить «я не знаю», иерархия, условности и дресс-код где-то подразумевались, но не почитались в лаборатории. «Науку надо делать без звериной серьезности», — любил говорить Николай Владимирович Тимофеев-Ресовский. К «вольнице» я стремился всю жизнь. В дирекции и парткоме знали про атмосферу в лаборатории, но мы работали «как Павка Корчагин на строительстве узкоколейки». Возможно, поэтому они решили «не мешать работать». Все сотрудники лабораторного корпуса были молоды, некоторые из них учились вместе в институте, все интенсивно общались. Иммунологи «гонялись» за вирусами, генетики — за генами шизофрении. ВСЕМ НУЖНЫ БЫЛИ РЕЗУЛЬТАТЫ — молодым ученым, их руководителям и новорожденному институту.

Курс психиатрии

Замечательным вкладом головного центра ВНЦПЗ в развитие исследований в нашем филиале был курс лекций по клинической и биологической психиатрии, прочитанный московскими учеными. Каждый из лекторов приезжал сроком на неделю и давал несколько лекций и семинаров, смотрел с нами больных, бывал в лабораториях и обсуждал конкретные исследования. Имена лекторов говорят сами за себя:

• Анатолий Болеславович Смулевич (д. м. н., академик АМН, профессор, руководитель отдела по изучению пограничной психической патологии и психосоматических расстройств).

• Мэлла Яковлевна Цуцульковская (д. м. н., профессор, отдел по изучению эндогенных психических расстройств и аффективных состояний).

• Виктор Анатольевич Концевой (д. м. н., профессор, руководитель отдела геронтопсихиатрии).

• Виктор Миронович Гиндилис (д. б. н., руководитель лаборатории генетики).

• Галина Ильинична Коляскина (д. м. н., профессор,

• Виктор Григорьевич Колпаков (к. м. н., генетик, из новосибирского Института цитологии и генетики).

Общение с ними, особенно в неформальной обстановке, было более чем полезным. Единственным недостатком было то, что все лекторы принадлежали к «московской школе», которая распространила теорию А. В. Снежневского по всей стране, превратила ее в стандартный подход к пониманию, диагностике и лечению душевных заболеваний. На Западе А. В. Снежневский давно уже подвергался нападкам как за злоупотребления советской психиатрии, так и за разработку критериев «вялотекущей шизофрении», используемых в политических целях[113]. Но в 80-е годы эти аспекты психиатрии были табуированы в СССР.

Московское совещание

В 1982 году в Москве состоялось специальное совещание по математическим методам генетики. Ключевыми докладчиками были Виктор Гиндилис и Эмиль Гинзбург — по генетическому анализу качественных и количественных признаков соответственно. Накал эмоций в зале был таким высоким, что дуэль двух докладчиков в шутку назвали «боем быков». Оба были великолепны, но их подходы плохо стыковались, как плохо стыкуются качественные и количественные признаки в генетике и математике.

Эмиль Хаимович ГИНЗБУРГ (1936–2003) — д. б. н., активный ученый в области генетики количественных признаков, теории селекции и генетического анализа. Эмиль принадлежал к тому поколению, которое пришло в генетику в 1960–1970-е годы. Главным его учителем и соавтором многих работ являлась Зоя Софроньевна Никоро. Эмиль проработал в Институте цитологии и генетики СО АН СССР почти тридцать лет (1965–1994). Он всегда имел свое мнение по любому вопросу и не боялся его отстаивать. Высокий интеллект и бескомпромиссность создавали ему немало проблем. Однако оригинальность мышления, уверенность в правильности своих идей заставляли многих оппонентов рано или поздно признавать его правоту. В Израиле Эмиль был профессором Тель-Авивского университета.

Меня удивило, что Эмиль не цитирует классические работы Роберта Эльстона (R. Elston) по «модели одного главного гена». Когда я выслал ему статьи Эльстона, он был искренне восхищен… собой. «Я почти до всего додумался САМ!» — повторял Эмиль с удовольствием, никак не смущаясь. И это была сущая правда. После совещания мы изредка переписывались и позднее провели одну конференцию в Новосибирске. Дискутировать с Эмилем о чем-либо было похоже на катание на «американских горках».

В 1994 году Гинзбург эмигрировал в Израиль. Он работал профессором Тель-Авивского университета, прочитал курс лекций в США по генетическому анализу количественных признаков. Его последняя работа, по словам того самого Роберта Эльстона, расставила все точки над «i» в многолетней дискуссии по проблеме формализации неслучайного выбора родословных. Гинзбург — автор около ста научных работ. Мы продолжали встречаться с Эмилем и нашим общим другом, Толей Полищуком, в Израиле. Эмиль мужественно боролся с тяжелой болезнью и ушел при абсолютно ясной голове.