Гудбай, Россия - [71]
Сотрудники моей лаборатории, клиники, психологи, эпидемиологи и иммунологии начали использовать «Базисную карту» на общих больных, заполняя свои разделы. Впереди были экспедиции, обследование больных и семей, создание базы данных и ее анализ, конференции, публикации и диссертации, а с ними и наша жизнь. Все собранные данные были введены в наш компьютер СМ-4. Программы написали Борис Лещинский и Евгений Дригаленко. Вся информация была доступна всем кооператорам. «Базисную карту» используют до сих пор.
Чай на лыжне
Вокруг Томска — чудесные места для отдыха, построены лыжные базы, освещенные трассы, домики «Чай на лыжне». Зимы снежные, с сугробами. В кедровом или сосновом бору тишина, деревья не шелохнутся, сухой снег, да еще в солнечный день, — дышится легко. На лыжах в лесу можно видеть и детей, и ученых, и пенсионеров. Наш институт участвовал в лыжных пробегах, организованных обкомом партии во главе с тем самым Лигачевым. Как и любая партийная акция, коллективное катание на лыжах было «обязаловкой». Секретарь парткома института Тамара Парфеновна Ветлугина составляла списки, проверяла участие в пробеге и выясняла причины отсутствия. Как говорится, ложка дегтя в бочке с медом!
Тамара Парфеновна была среднего роста, с открытым лицом, деловитая, энергичная и с правильным поведением с точки зрения партии[112]. Вместе тем, будучи старшим научным сотрудником, она фактически руководила повседневной работой лаборатории иммунологии, помогая начинающим научным сотрудникам во всем! И не только им. Однажды научные сотрудники организовали в институте вечер песен американского дуэта «Сестры Бэрри». Исполнялись популярные эстрадные и народные еврейские песни по-английски и на идише. Молодежь института не поставила в известность партком о такой вечеринке. Когда в зале появилась Тамара Парфеновна, музыка оборвалась, и вечер на этом закончился. Не велено — творчество американского дуэта и их репертуар противоречат линии КПСС.
Вместе с тем у нас были добрые отношения, особенно после того, как Тамара Парфеновна поучила меня косить сено…
Сенокосы, сенокосы…
Ученые-медики ТНЦ в принудительном порядке должны были вносить посильный вклад в пищевую программу Томской области. Без нас колхозы и совхозы обойтись не могли. Если в студенческие годы я бывал на уборке картофеля и на лососевой путине, то в Томске пришлось научиться косить! Во всех институтах ТНЦ по распоряжению директора закрывались лаборатории (полностью или частично), и все, включая руководителей, выезжали в район области, где разбивался сенокосный лагерь. Вообще-то траву косили сенокосилками, но оставались большие луга с кочками, где сенокосилки не могли быть использованы. Вот тут-то и приходили на помощь косари с дипломами кандидатов и докторов наук. А что? При социализме все должны уметь косить и многое другое. Партия велела!
Я никогда в жизни не держал в руках косы. Видя мои беспомощные попытки овладеть этим инструментом, Тамара Парфеновна принялась меня обучать. Теоретический курс оказался простым и коротким. А практика была забавной и незабываемой: я брался за косу, стараясь держать ее правильно, а Тамара Парфеновна, обняв меня сзади, хваталась за мою косу тоже и направляла мои движения нужным образом. Так мы и продвигались медленно по полосе, скашивая траву и не обращая внимания на иронические реплики, шкодливые намеки и улыбки коллег. С такой учительницей нельзя было не научиться, и в итоге я освоил эту технику.
На следующий сенокосный год я получил драматическое повышение. А. И. Потапов назначил меня начальником сенокосного лагеря всего научного центра, сказав, что пора использовать мой опыт главного врача. В лагере собрались хирурги, терапевты, онкологи, психиатры, кардиологи, биологи, лаборанты и т. д. Всего 120 человек. Надо было организовать наш быт, питание, работу и получать справки за выполненную работу. Дни я проводил на лугах и в конторах совхоза, знакомясь с сибирской глубинкой. При всем сельском балагане свои обязанности я выполнил много лучше, чем когда махал косой. Почти каждую неделю приезжал в наш лагерь Анатолий Иванович и останавливался в моей палатке. Он знал практически всех косцов-ученых, любил село и уважал сельский труд. Когда он оставался на ночь, мы подолгу сидели у костра и откровенно разговаривали обо всем: о медицине, психиатрии, науке, людях, о развитии центра и его проблемах. Это были очень откровенные и интересные беседы «тет-а-тет». За фасадом успешного советского менеджера скрывался умный и все понимающий прагматик, отдающий каждый день своей жизни наведению минимального порядка в институтах, которыми он руководил.
За кулисами
Наша сибирская жизнь налаживалась. Галина работала врачом в Томском институте курортологии и физиотерапии. Эдик стал учиться в английской школе, и первое время ему пришлось догонять класс по английскому языку. Игорь неохотно ходил в садик. Будучи общительными, оба обзавелись приятелями и друзьями, жили своей мальчишеской жизнью с типичными радостями, огорчениями и обидами. Вместе они любили петь под аккомпанемент, назвав свой дуэт «ЭРРИ». У них получалось хорошо и забавно.
