Гудбай, Россия - [59]

Результатом явилось полное опустошение медицинской генетики и ее плачевное состояние на сегодняшний день».[97]

Действительно, став директором, Н. П. Бочков превратил ИМГ в «личную вотчину», создав настоящую «компашку»[98] (Н. П. Кулешов, В. И. Иванов, Е. К. Гинтер, С. И. Козлова, В. А. Спицын, А. А. Ревазов, С. Прытков и другие). Большинство ее членов объединяла крайняя неразборчивость в средствах при отсутствии моральных препон и нравственных мучений. Таким образом, Бочков обрел много «рептилий», в том числе и не лишенных талантов. Они-то и сделали его соавтором в сотнях публикаций. И все бы было хорошо, но его «компашка» не чувствовала себя комфортно, когда рядом были люди другой нравственной пробы, более талантливые и внутренне свободные люди, такие как В. П. Эфроимсон, В. М. Гиндилис, К. Н. Гринберг, В. И. Кухаренко, О. А. Подугольникова, М. Г. Блюмина, Б. А. Альтшулер и другие. Возможно, поэтому Бочков третировал всех сколько-нибудь значительных и независимо мыслящих ученых института.

Его власть была непререкаемой до начала «перестройки», которая способствовала «публичности» конфликтов между учеными и их начальниками, в том числе в институтах медицинской генетики и психиатрии. Бочков начал получать отпор от ученых института, несогласных терпеть его беспредел, а его «компашка» консолидировалась. Хотя у него не было патента на «вотчину», но такова была «норма» поведения многих директоров-академиков в социалистической среде обитания. Активно вмешалась пресса, работали комиссии, происходили многочисленные собрания коллектива. Короче, в институте все забурлило и стало невозможно работать. Тогда в разные инстанции и газеты стали поступать жалобы и письма о драматической ситуации в медицинской генетике, в самом ИМГ, а также об отрицательной роли лично Бочкова, о его барских методах руководства институтом[99]. Я был опосредованно вовлечен в борьбу с «компашкой» Бочкова и его другом М. Е. Вартаняном, которые явили недостойные этические стандарты поведения. К этому периоду я еще вернусь, так как в разгар этой борьбы мне пришлось в ИМГ защищать докторскую диссертацию. После пятилетней борьбы Бочков был снят с должности директора института.

12. Школы психиатров

1979 год, Суздаль,

10 лет до подъема в Иерусалим

Всех, кто понял смысл жизни,

психиатр принимает вне очереди.

Объявление в поликлинике

Лента новостей: 1979 год

5 маяВ Сальвадоре партизаны захватывают здания посольств Франции, Венесуэлы и Коста-Рики.

28 мая Греция подписывает договор о вступлении в Европейское экономическое сообщество.

15 июня В Вене подписан договор об ограничении стратегических ядерных вооружений (ОСВ-2).

16 июля Саддам Хусейн становится президентом Ирака.

Институт психиатрии АМН СССР

16 апреля 1979 года в Институте психиатрии АМН СССР состоялась моя встреча с М. Е. Вартаняном и В. М. Гиндилисом по поводу темы моей докторской диссертации. Основополагающая идея и методология работы по генетической эпидемиологии эпилепсии были одобрены. В. М. Гиндилис аргументированно поддержал план работы, а М. Е. Вартанян любезно не возражал.

Там же я получил приглашение и программу Первой Всесоюзной школы молодых ученых психиатров (20–26 апреля 1979 года, Суздаль). Я не мог пропустить такую возможность. Спустя четыре дня поезд вез меня по дороге в город Владимир, где «школьников» ждали микроавтобусы оргкомитета. Еще 40 минут — и я в Суздале.

Первая школа психиатров

Город Суздаль входит в Золотое кольцо России. Он расположен на реке Каменке, к северу от Владимира. Вдоль излучины реки, в окружении старинных красивейших монастырей Суздаля, расположился самый большой гостиничный комплекс города — Турцентр, где и проходила школа психиатров. По тем временам этот центр выглядел «заграничным». В нем были бассейн, сауна и красивые бары. Умеют психиатры устраиваться! Поселили меня в мотеле еще с двумя «школьниками».

Первая Всесоюзная школа собрала около 150 молодых ученых из 51 города, а также психиатров из социалистических стран. Программа была заполнена лекциями, семинарами и многим другим с утра до вечера. Открыл школу академик Андрей Владимирович Снежневский. Он говорил о преемственности науки, о биологических исследованиях в психиатрии и о многом другом, что, однако, не содержало новых сведений либо идей. Клиницист, претендующий быть и теоретиком психиатрии, Андрей Владимирович имеет и негативный «послужной список»[100]:

• Авторство центрального доклада на позорной Павловской сессии 1951 года и разгром «психоморфологического» направления в психиатрии (М. О. Гуревич, Р. Я. Голант, А. С. Шмарьян), а затем и соматоинфекционного (А. С. Чистович, А. Л. Эпштейн).

• Расширительная диагностика шизофрении — вялотекущая форма.

• Диктаторский образ руководства психиатрией.

• Личное участие в экспертизе диссидентов, например генерала П. Г. Григоренко (1964). Хрущеву приписывают знаменитую фразу: «Против социализма может выступать только сумасшедший». Эти его слова были восприняты как директива. Не секрет, что КГБ часто использовал теории Снежневского в ущерб правам и интересам личности. Ценой этого стало признание психически больными диссидентов — людей, открыто выражавших взгляды, противоречащие социалистическим догмам. Главными «экспертами» по вопросам медицинского освидетельствования диссидентов являлись Д. Р. Лунц, А. В. Снежневский и Г. В. Морозов