Гудбай, Россия - [58]
В счастливые дни Боб играл на гитаре и выразительно пел, перед тем как отправить меня спать. Мне было легче работать утром, а Бобу — вечером, то есть я относился к «жаворонкам», а он — к «совам». К концу моей стажировки мы написали черновик совместной статьи. Тогда-то Боб и рассказал, что начал писать стихи в ранней юности и писал всю жизнь чуть ли не ежедневно: на лекциях в мединституте или бродя по улицам, а прозу — по ночам за письменным столом. И именно эта его «подпольная», или параллельная, жизнь была главной, а учеба на врача, последующее врачевание, пребывание в науке — «ширмой» или социально необходимым прикрытием, чтобы получать зарплату, общаться с людьми, ну и приобретать жизненный опыт.
В 1980-е годы грянула «перестройка». Борис оставил работу в ИМГ и начал жить своей единственной настоящей жизнью, занимаясь литературой. Жить на гонорары было непросто, но он учился, работал, писал и публиковал. В итоге Борис Горзев стал профессиональным литератором, автором многих книг стихов и прозы, опубликованных в России, Польше, Болгарии, Германии и США. Его перу принадлежит серия очерков о сказочнике Гансе-Христиане Андерсене, русском царе Борисе Годунове, поэте Павле Когане и других. Его дорога была нелегкой, но, безусловно, оказалась счастливой. Когда я работал над этой книгой, пришла печальная весть из Москвы: 29 июля 2015 года Борис скончался. Очень горько, хотя утешает то, что Боб отошел окруженный заботой и теплом любящих его людей. Я был счастлив быть его другом. Вечная ему память.
«Ребята вам, ей-богу, не оценить…»
Другим «школьником», с которым меня познакомил Кир на «всю оставшуюся жизнь», был Анатолий Михайлович Полищук из Новосибирска. Толя старше меня на восемь лет, среднего роста и плотного телосложения. Его харизма выглядела одновременно естественной и непонятной, а обаятельная улыбка и блеск в глазах придавали редкий шарм его умному лицу. В наших спорах «обо всем на свете» он задавал простые и ясные вопросы, пытаясь найти такие же ответы. Было видно, что Толя пытливый человек, широко образованный биолог и опытный экспериментатор. Ко всему этому он оказался талантливым другом, если такое может быть в природе.
Анатолий Михайлович ПОЛИЩУК — д. м. н., закончил 1-й Ленинградский медицинский институт (1963) как раз тогда, когда генетика в нашей стране выходила из подполья. После окончания института он работал патологоанатомом в областной больнице в Петропавловске-Камчатском. В 1965 году поступил в аспирантуру в Институт цитологии и генетики Сибирского отделения Академии наук СССР (Новосибирский академгородок), в лабораторию радиационной генетики. Его научным руководителем был Юлий Яковлевич Керкис. В 1979 году был избран на должность заведующего вновь организованной кафедры биологии и генетики медико-биологического факультета Томского мединститута. Толя талантливый экспериментатор и лектор.
После школы генетиков мы редко переписывались, пока не произошли два события.
• Первое: в 1979 году Толя был избран на должность заведующего вновь организованной кафедры биологии и генетики медико-биологического факультета Томского мединститута. Здесь он продолжил свои исследования клеточных механизмов регенерации органов. На кафедре начал активно функционировать студенческий кружок. Полищук организовал спецкурсы по различным вопросам медицинской генетики и добился согласия ученых приехать прочесть курс из пяти-шести лекций на заданную тему. В результате студенты и преподаватели кафедры получили возможность прослушать лекции ведущих специалистов Ленинграда, Москвы и Новосибирска в соответствующих областях медицинской генетики.
• Второе: двумя годами позже меня пригласили в Томск создать лабораторию клинической генетики психических заболеваний в новом филиале Центра психического здоровья АМН СССР (1981). Первые полгода я жил в дневном стационаре Томской психиатрической больницы. Конец недели я проводил у Полищуков. Толя и его жена, Наташа, очень помогли мне выжить в непростых сибирских условиях. За годы, прожитые нами в Томске, произошло много событий, о которых будет рассказано в другом очерке.
За кулисами: бочковская «компашка»
Мне пришлось часто бывать в ИМГ и близко узнать достойных и не очень людей института. Кроме замечательных исследователей, врачей и лаборантов, в Институте медицинской генетики АМН СССР (ИМГ) было немало и таких, кто был готов пресмыкаться перед начальством ради карьеры или других благ. Мой отец называл таких людей «рептилиями» (пресмыкающимися). А так как «рыба гниет с головы», то здесь уместно сказать пару слов и о «той самой голове» — о Н. П. Бочкове, директоре ИМГ, от которого я не смогу избавить читателя, как бы мне этого ни хотелось.
Директором института он стал не случайно, а по рекомендации Владимира Павловича Эфроимсона и Александры Алексеевны Прокофьевой-Бельговской, о чем оба потом сожалели.
Владимир Павлович Эфроимсон рассказывал:
«…В свое время в комитете по делам науки и техники возник план предоставить руководящее место в медицинской генетике мне, чтобы я создал куст медико-генетических лабораторий. Я решительно отказался и предложил на выбор три кандидатуры, вполне благополучные с точки зрения анкет: Н. П. Бочкова, Р. В. Петрова и В. Д. Тимакова. Был выбран Н. П. Бочков, который, перевезя в Москву из Обнинска несколько своих сотрудников, быстро устроил им и себе докторские степени. Они стали бешено эксплуатировать подчиненных и не давать ходу способным, дельным людям. Вся эта компания, получившая название «обнинская мафия», за сравнительно короткий срок выжила из ИМГ много десятков очень перспективных исследователей. При этом Бочков делал свою карьеру, заводя личные контакты с нужными ему людьми (однажды, подвыпив, он заявил, что именно таким путем он сделает великую карьеру без всякой науки).
