Губительная ложь - [119]
— Доктор Шилдс?
Страшные видения развеялись. Перед ней стоял полицейский, который задавал Кевину вопросы в палате реанимации и, услышав обрывок его странной фразы, аккуратно записал эти обличающие слова в свой блокнот. С ним был детектив. Он хотел задать Пейтон несколько вопросов.
Детектив быстро представился. Говорил он очень вежливо, так вежливо, что Пейтон заподозрила что-то неладное. Несколько минут он ходил вокруг да около, и Пейтон наконец не выдержала.
— О чем вы хотели меня спросить, детектив? — спросила она.
Он помолчал немного, несколько обескураженный ее прямотой.
— Похоже, что ваш муж пил кофе с какой-то незнакомой женщиной. Может быть, вы знаете, кто это мог быть?
— Как она выглядела?
— К сожалению, мы знаем немного. Какая-то блондинка. Ростом приблизительно метр шестьдесят пять или метр семьдесят пять. Возраст — лет двадцать пять-тридцать пять.
— Этому описанию соответствует каждая вторая женщина в городе.
— Да. И вы в том числе.
— Я уже говорила, что в то время, когда это произошло, я находилась в доме своих родителей.
— Родители, конечно, могут обеспечить подходящее алиби.
Она удивленно посмотрела на него.
— Кто-то пытался убить моего мужа. И вам нужно найти эту женщину.
— Именно это мы и делаем, — заявил он, несколько удивившись.
— Вы хотите сказать, что я одна из подозреваемых?
— На самом деле вы единственная подозреваемая.
— Это потому, что Кевин назвал мое имя в палате реанимации? Но он был тогда в полубессознательном состоянии.
Детектив не ответил.
— Вам стоит подождать, что он скажет, когда проснется после наркоза.
— Конечно, — согласился он. — Будем надеяться, что он все-таки проснется.
Его черствость неприятно поразила ее.
— Извините меня, — обронила она, поднимаясь. — Мне нужно подышать свежим воздухом.
Дженнифер узнала о том, что случилось, из третьих уст. Сначала Пейтон обо всем рассказала Тони, а Тони уже сообщил ей. Но этот источник был вполне надежным, и поэтому Дженнифер решила, что нужно действовать уже сейчас, не дожидаясь, пока Кевин придет в сознание. Она вытерпела до пяти часов утра. И хотя в такое время звонить кому-нибудь было верхом неприличия, а ситуация усугублялась еще и тем, что дело происходило в субботу, она все-таки позвонила Чарльзу Оуну.
К ее удивлению, прокурор сразу же снял трубку. Дженнифер сидела в кухне у гранитной барной стойки одна. Горел только один тусклый ночник. Она посмотрела в окно. На темном небе все еще ярко светила луна.
— Извините меня, за то что бужу вас в столь ранний час, — сказала она, поняв, что уже разбудила его.
— Я не спал.
— Произошло вооруженное нападение. Моего клиента тяжело ранили ножом.
— Я уже в курсе. Как он себя чувствует?
— Он в тяжелом состоянии. Но мы надеемся на лучшее.
— И я тоже.
— Поэтому я и звоню вам. Когда он придет в сознание, его никто не имеет права допрашивать, пока я сама не поговорю с ним. Я требую, чтобы полицейские не околачивались возле его палаты.
— Я уже отдал такое распоряжение.
Она так удивилась, что даже не сразу смогла ответить ему.
— Я… Действовать с такой быстротой, это так несвойственно вам.
— Вы шутите? Вы хотите, чтобы я позволил мужу и жене состряпать свою версию событий, прикинуться невинными овечками, чтобы Стоукс отказался от тех замечательных показаний, которые он дал в палате реанимации? Я просто безмерно счастлив, что могу повлиять на ситуацию и оставить все так, как есть. Я вам за это очень благодарен.
Все двадцать минут, пока Дженнифер разговаривала с ним, ей удавалось сохранять спокойствие, но его последняя фраза просто взбесила ее.
— Да-а, правильно о вас говорят.
— Что именно?
— Что вы Оунатор, — бросила она и повесила трубку.
— Вы можете пройти к нему, — сказала медсестра.
Было уже шесть часов утра. Пейтон просидела почти всю ночь на стуле в ожидании, пока ей позволят увидеть Кевина. Полицейские ушли час назад, и она осталась одна. Она ждала, чтобы Кевин пришел в себя и его перевели в палату интенсивной терапии. Пейтон быстро поднялась и вошла в палату.
Палата интенсивной терапии представляла собой огромную комнату, в центре которой было оборудовано рабочее место для дежурного врача, а по периметру располагались небольшие отдельные боксы с тремя пластиковыми стенками. Вход в кабинку был занавешен шторкой, чтобы ничего не нарушало покоя пациента. Сегодня, как это обычно бывает в выходные дни, в палате было много пациентов. Кевин лежал в пятом боксе. Пейтон отодвинула занавеску и замерла на месте. Она старалась не проронить ни звука, чтобы не потревожить Кевина.
Он еще не совсем отошел от наркоза и был очень слаб, но главное, что он был жив. Кровать была отрегулирована так, чтобы верхняя часть тела больного была слегка приподнята. Через капельницу в его вену вливалось болеутоляющее лекарство. На мониторе, который стоял возле кровати, отражалась работа сердца.
— Как ты себя чувствуешь?
— Очень устал, — проговорил он. Его голос был каким-то дребезжащим — сказывались последствия анестезии. — Думаю, что мне повезло.
— Очень повезло. Хирург сказал мне, что нож прошел совсем близко от легочной артерии.
Он слабо улыбнулся.
— На самом деле мне очень повезло потому, что ты сейчас рядом со мной.
