Грюнвальдский бой, или Славяне и немцы. Исторический роман-хроника - [98]

На этот раз было сделано исключение. Великий магистр известил всех рыцарей через комтуров конвентов (монастырей), чтобы они все были в сборе на вечерне, которую будет служить в соборном храме епископ.

Это торжественное богослужение тоже устраивалось исключительно в виду того, что несколько гостей-рыцарей из Франции, Германии и Англии прибыли в Мариенбург этим утром.

Ульриху Юнгингену не хотелось с первых же шагов озадачивать высоких гостей-рыцарей небрежной распущенностью своих братьев-рыцарей, и потому сбор был назначен полный, в форменных одеждах, и все рыцари явились на призыв начальника. Они знали, что, несмотря на кажущуюся обходительность и даже мягкость обращения с братьями, у нового великого магистра твёрдая воля и железная рука.

Из числа гостей-рыцарей особенно отличались знатностью рода и богатством английский рыцарь граф Рочестер, родной племянник владетельного герцога Йоркского, и французский рыцарь герцог Артур де Валуа, близкий родственник короля, один из благороднейших представителей французского дворянства, последний из той ветви дома Валуа, которая дала целый ряд бесстрашных паладинов, сложивших свои головы на полях Палестины в битвах с сарацинами[85].

Еще двое владетельных герцогов украшали собой ряды гостей меченосцев — герцог Казимир Штетинский и герцог Конрад Силезский[86]. И тот, и другой приехали на призыв великого магистра, взывавшего ко всем христианским королям и государям Европы, призывая храброе рыцарство помочь ордену в решительной борьбе с языческой Литвой и северными сарацинами, так называли меченосцы в своих письмах татар, служивших в войсках литовских, а вместе с ними и самих литовцев, и Русь.

Рыцарство всех стран взволновалось. Меченосцы, которые считались как бы продолжателями святой миссии Тамплиеров[87], звали на помощь, искусные проповедники гремели во всех церквях, созывая христианских витязей на помощь рыцарям меченосцам, проповедуя новый крестовый поход против Литвы. Немудрено, что много дворян, утомлённых бездеятельностью при дворах французского и английского королей, а также при дворе императора римского, откликнулись на призыв и, наскоро собрав отряды вооружённых на свой счет людей и оруженосцев, двинулись к пределам владений меченосцев.

Замок Мариенбург в 1410 году

Веселый и шутливый, герцог Артур де Валуа составлял разительный контраст своему собрату по оружию, англичанину графу Рочестеру. Он больше всего любил пиры, общество хорошеньких женщин, лихие сшибки на турнирах и мог целые ночи напролет проводить за стаканом вина, слушая песни миннизингеров[88], воспевающих подвиги Роланда и Карла Великого[89]. Красавец собой, брюнет с чёрными огненными глазами и тонко очерченным профилем, он был любимцем и баловнем женщин.

Совсем иным человеком и с нравственной, и с физической стороны был английский граф. Громадного роста, рыжий, с лицом, изувеченным оспой, шрамами и язвами, он был похож на дьявола, каким его рисовали современные художники; недоставало только рогов. Но зато глазам его мог бы позавидовать сам сатана — столько в них было злобы, ненависти и презрения ко всему живущему и существующему[90]. Он пошёл в поход вовсе не потому, что был ревностным католиком или чтобы замолить спасение души, но только потому, что он знал, что поход в Литву будет кровавым, бесчеловечным, а только один вид крови доставлял ему неизъяснимое наслаждение. Для него не было большего удовольствия, как отправиться на бойню и, взяв из рук мясника окровавленный топор, глушить быков ударом обуха между рогов и затем перерезать им горло. Вид бьющей фонтаном, дымящейся крови приводил его в дикое опьянение, он был счастлив и доволен на целый день!

Мелкие междоусобные войны как на Британских островах, так и на материке Европы не увлекали его, ему хотелось участвовать в войне кровавой, где бы удалось по рукоятку окунуть свой меч в крови человеческой. Он приехал к рыцарям, чтобы убивать, и очень был озадачен, когда ему сказали, что поход ещё через два месяца, а может быть и более.

Узнав о приезде, великий магистр распорядился, чтобы к почётным гостям были назначены, для ознакомления с монастырскими рыцарскими уставами, опытные братья ордена. К герцогу Валуа и английскому пэру были назначены руководителями одни из именитейших рыцарей ордена: к англичанину — уже известный читателям Марквард Зальцбах, а к французу — недавно поступивший в орден граф Брауншвейг, племянник Штейнгаузенского комтура, весьма образованный молодой человек, любимец великого магистра.

После официальной встречи и трапезы, а затем вечерней службы в соборной часовне, на которой присутствовали почти все находившиеся в Мариенбурге рыцари, гости оставались в конвенте недолго после торжественного отпуска. Великий магистр, предложив орденским братьям занимать приезжих, ушёл на свою половину, а рыцари-монахи повели гостей по назначенным им помещениям.

— Извините, граф — заговорил, вводя в свою келью английского графа, Марквард Зальцбах, — моя келья не красна углами, но я могу показать вам собрание оружия, которое вряд ли у кого найдётся.

— О, я люблю оружие, — протянул англичанин, — особенно тяжёлое оружие, которым с одного удара можно разрубить человека.