Грюнвальдский бой, или Славяне и немцы. Исторический роман-хроника - [111]

— Я равняю шансы боя! — в свою очередь отозвался герцог Валуа и бросил на арену свой стальной щит. — Где правда, там и сила!

— Где Германия, там и победа! — в свою очередь воскликнул граф.

Великий магистр махнул рукой в знак позволения, и оба рыцаря, повернув своих коней, помчались на арену.

На этот раз бой становился гораздо решительнее и опаснее. Мечи скрестились в воздухе, и целый ряд звонких ударов прозвучал по шлемам и панцирям силачей.

Кони, превосходно обученные для турнира, стояли теперь друг против друга как вкопанные, только белая пена клубилась с мундштуков да горячее дыхание обдавало друг друга.

Приподнявшись на стременах, рыцари схватили мечи обеими руками и молча наносили друг другу самые ужасные удары. Но всё напрасно, сталь встречала или сталь меча, или шлем, или панцирь. Зрители, затаив дыхание, с замирающими сердцами следили за перипетиями боя. Рыцари, разумеется, сочувствовали своему, но гости и большая часть горожан держали сторону храброго француза. Невольные взрывы криков вызывались при каждом ловком ударе. Но бойцы уже выбивались из сил, ещё не успев решить победы.

Турнирный поединок

В эту секунду Пегас, конь герцога, вероятно оскорблённый близостью морды незнакомого ему коня, пользуясь тем, что господин схватил обеими руками меч и тем самым не мог уже сдерживать его удилами, вдруг взвизгнул и укусил коня соперника за шею. Тот, не ожидавший такого нападения, шарахнулся в сторону, и в то же мгновение меч, падающий на шлем графа Брауншвейга, по увеличившемуся расстоянию между бойцами, скользнул только по шлему графа, пронёсся ниже и концом своим задел благородное животное по шее.

Почувствовав боль, конь графа сделал отчаянный прыжок, и вдруг взвился на дыбы, как свечка. Всадник не мог удержаться в седле и свалился. Теперь никто не мог более оспаривать победы у герцога. Виваты и громкие крики одобрения толпы смешались с рёвом труб, гремевших победный туш.

Герольды и приставы бросились поднимать Брауншвейга, но он и сам вскочил на ноги и требовал продолжения боя. На этот раз великий магистр решительно отказал в этом, и, встав со своего места, подошёл к самому барьеру.

Граф Брауншвейг в поединке

Победитель сошёл с коня и, сняв шлем, шёл по ступенькам, ведущим от арены к ложам. Подойдя на расстояние трёх шагов к магистру, он преклонил одно колено, и великий магистр собственноручно надел ему на шею широкую золотую цепь с белым изображением орла с распростёртыми крыльями.

— Ты можешь гордиться, благородный герцог и желанный гость наш, — проговорил он внушительно, — ты сегодня в примерном бою победил нашего лучшего и сильнейшего бойца. Да дарует тебе Господь Вседержитель такую же крепость мышц в борьбе с неверными.

— Не горжусь победой, она — от Господа Бога, — отвечал француз, — но горжусь честью быть в рядах такого храброго и благородного воинства, чуждого всяких козней против нас, иностранцев!

Если бы великий магистр мог знать о той сцене, которая разыгралась в лагере перед самым отъездом герцога на турнир, он понял бы ядовитый намек, сделанный французом, но до него ещё не могли дойти вести о неудавшемся злостном покушении, и он принял слова француза за чистую монету.

— Очень рад, благородный герцог, что тебе нравится среди нас. Для нас же все христианские рыцари, идущие на брань с неверными, — братья во Христе.

Поцеловав затем, по этикету, победителя в лоб, великий магистр снова вернулся на своё место, указав герцогу место между знатнейшими рыцарями.

Начинался новый бой.

На арену, одетый поверх панциря в пеструю, вышитую шёлками и серебром одежду, явился венгерский рыцарь Дономан Дисса, и тотчас вслед за ним, словно ураган, примчался громадный атлет на рыжем коне.

Несколько минут, пока рыцари объезжали круг, почти никто не мог признать второго рыцаря, и лишь только тогда, когда оба они остановились перед трибуной гроссмейстера, и рыцарь поднял забрало, все увидали багровое лицо графа Рочестера, знакомого всем рыцарям по неслыханным кутежам, продолжавшимся во всё время его пребывания в Мариенбурге ежедневно, вернее, еженочно.

Трудно было отгадать, кто победит в этом удивительном бою: лёгкий ли, как ветер, и увёртливый, как змея, венгерец, или могучий, как дуб, но и, как медведь, неповоротливый англичанин.

Ропот удовольствия прошёл по всем зрителям, когда Дономан Дисса налетев, как птица, на графа Рочестера, поразил его ударом сабли по шлему, а тот, словно не почувствовав удара, взмахнул ему вдогонку мечём, но, разумеется не успел ещё нанести удара, как венгерец был уже далеко.

— Ну, погоди же ты, рыжий дьявол! — воскликнул Дономан, — я выучу тебя быть проворнее.

Второй налёт тоже не имел ни малейшего успеха. Теперь настала пора действовать англичанину. Пришпорив своего кровного коня, громадный богатырь ринулся на своего соперника, и хотя тот увернулся от первого удара и снова ударил по плечу англичанина, но не мог избежать столкновения и рукопашного боя.

Увлечённый боем и рассерженный дерзостью противника, граф Рочестер, притиснувшись вплотную к сопернику, вместо того, чтобы биться мечом или булавою, вдруг сделал движение в сторону венгерца, обхватил его своими мощными руками, сорвал с седла, и, как маленького мальчика, промчал на руках через всю арену и сбросил на землю перед самой ложей великого магистра.