Грязь, пот и слезы - [54]

Мне хотелось ответить, что это было бы очень приятно, но я воздержался.

Офицер продолжал:

– Я вас приметил, ребята. Хочу ли я, чтобы в один прекрасный день моя жизнь зависела от ваших изнеженных ручек? Черта с два! Если вы хотите пройти этот курс, вам придется заработать это право и показать себя самым серьезным образом. Вам следует работать лучше всех остальных.

«Ну и ну!» – подумал я.

Было понятно, что следующие две недели станут для нас сплошным кошмаром.

Глава 60

Из-за постоянного недосыпания, бесконечных проверок и усиленных тренировок я даже не заметил, как пролетели следующие пять дней.

Каждое утро ровно в 5:00 начиналась убийственная физическая подготовка, которая длилась целый час.

Мы ели практически всегда на ходу, и я не совсем понимал, зачем нам выделили кровати, – так редко мы ими пользовались.

С завязанными глазами мы разбирали на части иностранные винтовки и пистолеты, стремясь уложиться в норматив, затем начинались лекции по баллистике, за ними – практические занятия по сигнализации; потом мы отправлялись на озеро, где проходили тренировки по плаванию, после чего наступала очередь марша с полной выкладкой. Сразу за этим проводились контактные бои, тренировочные занятия на вертолете, лекции и практические занятия по полевой медицине.

Обучение умышленно проводилось в напряженном темпе, чтобы офицеры могли удостовериться в наших физических, умственных и психологических возможностях в любом состоянии сохранять бдительность и быстро переключаться с одного задания на другое, а также слаженно работать в команде, хотя от обилия информации и физических нагрузок мы очень уставали.

Каждую ночь мы до трех или четырех часов отрабатывали технику внезапного нападения на неприятеля со скрытой позиции и атакующего боя и только потом ложились спать.

Труднее всего было лежать под проливным дождем в какой-нибудь канаве и от усталости то и дело проваливаться в сон. Замерзшие, голодные, измученные, мы ждали, когда офицеры пройдут сквозь зону нашей «засады», устроенной на высоте в болотистой местности Йоркшира, которая простиралась вокруг казарм.

Часто они так и не показывались, и тогда мы собирали свои мешки и снаряжение и под утро возвращались в лагерь, где обязаны были вычистить все до блеска.

Только после этого мы падали в постели и на два часа забывались мертвым сном.

Я стал страшиться сигнала тревоги, который после этих двух жалких часов сна поднимал нас и выгонял на утренний кросс.

Я чувствовал себя совершенно разбитым. Но, несмотря на все эти трудности, с каждым днем мы постигали все больше тонкостей профессиональных навыков, необходимых спецназовцу.

Собственно, в этом и состоял смысл этой стадии тренировок: способны ли мы действовать эффективно, находясь в состоянии усталости.

Особенно мне запомнилось одно раннее утро, когда мы выполняли обычный кросс с партнером на спине. От слабости и перенапряжения всех подташнивало. Я как раз почувствовал, что не в силах дальше бежать со своим грузом на спине, когда сзади послышался звук удара и затем вскрик боли.

Я оглянулся и увидел на бетонной дорожке рекрута с залитым кровью лицом.

Оказалось, парень, который тащил своего напарника на закорках, покачнулся на бегу, и напарник ударился головой об оказавшийся рядом фонарный столб с такой силой, что его сбросило на землю. Срочно прибыли медики, и нас отпустили на полчаса раньше. Мы страшно обрадовались этой передышке. Но такое случалось крайне редко – этот случай был единственной поблажкой за целых две недели.

Недостаток сна стал тяжело сказываться на моем состоянии. Невозможно знать, как ты будешь действовать, когда несколько дней практически не спишь. Страдало все: настроение, способность сосредоточиться и четко выполнять задание. А ведь к этому мы и готовились. Но так и было задумано: расколоть тебя и посмотреть, из какого материала ты сделан.

Я помню, как во время одного занятия (ужасно скучной лекции о различной проникающей способности пуль и снарядов разного типа) я посмотрел на Тракера и увидел, что через каждые две минуты он щиплет себя за руку, чтобы не уснуть.

Мне стало смешно, и моя сонливость пропала.

Больше всего изматывало то, что мы находились под непрерывным наблюдением. И это было тщательно продумано: офицеры смотрели, способны ли мы выполнять задания в определенные нормативом сроки, когда находимся на пределе своих сил.

Я с нетерпением ждал заключительных четырехдневных учений, когда мы отправимся в разведку и окажемся одни, без этих пристальных и оценивающих взглядов.

Последние испытания начались в холодный предрассветный час (как обычно), но без кросса (вопреки обыкновению), и мы отправились в разведку по четыре человека в группе.

С этого момента мы ни с кем не могли общаться, кроме членов нашей маленькой группы или ячейки. (Это правило безопасности принято с той целью, чтобы в случае пленения наша группа ничего не знала о заданиях других разведывательных групп. Оно заставляет группу полностью сосредоточиться на выполнении своей задачи.)

Каждой группе сообщили, в чем будет заключаться специфика ее задания.

После этого весь день прошел в подготовке: мы старались освободиться от лишних вещей, чтобы захватить с собой побольше боеприпасов, чистили оружие и заполняли магазины патронами и трассирующими снарядами, изучали карты и заучивали позывные вертолетов, отрабатывали систему приемов и отдельные элементы операции побега и эвакуации, проверяли рации.