Груз под пломбой - [20]

— Там и ночевали?

— Нет, я всегда ночую дома.

— Как же оттуда добирались?

— Известно как. Автобусом. А чего случилось-то?

Глеб внимательно посмотрел на Ефимова.

— Значит, автобусом. А каким? По времени каким? Последним?

— Вроде последним. Точно не помню. Домой пришел — на часы не смотрел, спать завалился.

— Значит, позавчера, тринадцатого сентября, вы возвращались в Ямск из Покровки последним автобусом и притом в нетрезвом виде.

— Это почему же так? Выпивши был, верно, но никого не обидел, никому слова не сказал…

— В этом автобусе ехал мужчина, у которого, когда он уснул, украли портфель…

— Я, что ли, украл?

— Выходит так. Больше некому было его взять.

— А кто это видел?

Помолчали.

— Никто не видел, — заключил Ефимов, — и не мог видеть, потому что ничего я не брал. Да и зачем мне портфель?

— Зачем он вам — не только я не знаю, но не знаете и вы… Просто он, как говорится, «подвернулся вам под руку», «плохо лежал…»

— Говорю же, что не брал я никакого портфеля!

— Вы вышли у больницы, за остановку до кольца. На предыдущей остановке, возле школы, вышла женщина, которая рассказала, что в автобусе оставались только вы и пассажир, который спал. Портфель, когда она выходила, был еще на месте, а на кольце его уже не оказалось. Кто же взял портфель?

— Я-то почем знаю, кто взял. Может, та баба, что на меня валит, сама и взяла.

— Не могло этого быть. Она бы вас испугалась.

— Тогда шофер взял. Сперва спрятал, а потом разбудил того мужика…

Глеб удивленно посмотрел на Ефимова: «Ишь ты, какую версию подкинул!»

— Это исключено. Шофер автобуса — солидный и проверенный человек. Портфель он взять не мог.

— Мне он тоже ни к чему, — стоял на своем Ефимов.

Глеб вздохнул. Прочел в газете заголовок: «Мы присутствуем на празднике шахмат». Статья была о матче на первенство мира по шахматам между А. Карповым и Г. Каспаровым. На полях газеты кто-то мелкими буквами написал шариковой ручкой: «Бить или отступать?»

Глеб встал и, прежде чем распрощаться, сказал:

— Придется вам завтра утром прийти ко мне. Жду к девяти. Вот повестка. И подумайте хорошенько: в портфеле находятся бумаги, которые вам совершенно не нужны, а для другого человека они большую ценность представляют…

Дома, поужинав, Глеб, как всегда, стал просматривать газеты. Увидев статью о матче между Карповым и Каспаровым, он достал шахматы, расставил фигуры и начал проигрывать отложенную партию. Добравшись до конца, подумал: «Выбор-то у Каспарова невелик. Надо или бить черную ладью, или отходить к своему королю». Глеб сказал это вслух и тут же вскочил со стула. Потом подошел к телефону, позвонил домой Бородину и спросил:

— Вы хотели меня видеть и что-то еще сказать?

— Да ничего особенного. Просто в портфеле был еще кулек слив. Конечно, это мелочь, но сливы большие, южные… Товарищ привез из отпуска.

— Спасибо. Кто знает, может быть, и это понадобится. Но у меня к вам вопрос: вы следите за шахматным матчем на первенство мира?

— Слежу. Я раньше прилично играл в шахматы. Но…

— Очень приятно, я тоже играю в шахматы.

— Вы позвонили, чтобы предложить сыграть партию? — хмыкнув, спросил Бородин.

— Сыграть тоже можно. — Глеб сделал вид, что не понял насмешки. — Но сейчас меня интересует, не читали ли вы в автобусе или вообще в тот день газету со второй партией матча и не разбирали ли отложенную позицию?

— Читал и разбирал. Видел оба хода ладьей и думал, что…

— Вы не только видели эти оба хода, но и написали о них на полях «Правды» со статьей об отложенной партии! Не так ли?

— Вы нашли мой портфель? — тихо, почти шепотом, спросил голос в трубке.

— Пока нет. Но… у нас появился шанс. Завтра жду вас.

— Неужели…

Утром первым в кабинете Горина появился Ефимов. Он был в свежей рубашке и отутюженных брюках, чисто побрит и благоухал цветочным одеколоном. Глеб ошеломил его вопросом:

— В шахматы играете?

— «Козла» с ребятами забивал, в «подкидного» иногда с маманей играл, а вот в шахматы — нет, не умею.

— Жаль, а то бы мы партию матча на первенство мира вместе разобрали… Да, а портфель-то принесли?

— Какой портфель? Говорил же я вчера, — снова начал возмущаться Ефимов.

— На столе у вас дома лежит газета из этого портфеля, — сказал Горин.

— А что газета? Она в каждом киоске есть! — возразил Ефимов.

— Что верно, то верно: газета продается в каждом киоске. Но на той, о которой речь, рукой хозяина на полях сделана запись о шахматной партии. Вы же в шахматы не играете… Вот ведь какое дело.

Крыть Ефимову было нечем. Он как-то сразу сник и забормотал покаянно:

— Отдам я портфель. По пьянке взял. Валялся он на полу, в проходе, вот я и взял. Я и отдал бы, да выходить уж надо было…

— Хорошо. Тогда поедем возьмем его и привезем сюда.

Портфель лежал на чердаке дома, забросанный тряпками. Ефимов уверил Горина, что ничего из него не вынимал, кроме слив, которые съел, а книги и тетради не трогал и не смотрел.

Глеб прихватил и газету, лежавшую в комнате на столе, составил протокол и дал его подписать Ефимову и двум соседям, которых пригласил понятыми.

В милицию вернулись снова вдвоем, но уже с портфелем. В коридоре их ждал Бородин, нервно шагавший взад-вперед. Увидев свой портфель, он застонал даже. В кабинете Горина доцент трясущимися от волнения руками открыл портфель и вынул из него завернутый в бумагу пакет, в котором оказалась блестящая круглая коробочка. Когда он положил ее на стол, Глеб даже зажмурился — яркие краски волшебно засияли на черной лаковой крышке: чудо-тройка, с храпящими конями, веселыми бубенцами под красными дугами, с нарядными санями и ликующими от восторга седоками, взлетела в гору, а за санями мчалась, заливаясь звонким лаем, собака. Кругом дома, люди, дети. И ослепительно сверкающий на солнце белый снег…